Kingniknik – поэтический блог. Авторские стихи от Николая Войченко — члена «Союза независимых авторов и издателей» (СНАИ) г. Москвы

Вы думаете, я о Лермонтове буду говорить? Вовсе нет! Благороднейший наш соотечественник не имеет никакого отношения к одному из самых известных стихотворений русской литературы, которое публикуется уже более века под его именем и принимается читателями как само собой разумеющееся.  Отчего так?
Прежде, чем указывать обвинительным перстом на истинного сочинителя этой  стихотворной мерзости, и предавать его казни  осуждением, призываю пристальней вглядеться в самих себя. Вот он — коллективный лжец-очернитель — вся наша русскоговорящая, с колыбели, общность. Разве не все мы, за редким исключением, с каким-то сладострастием, дай только малейший повод, обгаживаем всё родное, вечное и святое? Готовы с лица земли стереть даже столицу России из-за собственной злобности и невежества! Особенно в задушевных разговорах. И подобострастно, с жаром, поддакиваем иноземцам, когда они политкорректно,  подыскивая слова, намекают на исконное свинство русских. Обеляет нас в этом в некоторой степени лишь то,  что, разглядев в собеседнике убеждённого русофоба, способны тут же дать отпор, доказывая с тем же жаром обратное. А если тот заморский русофоб вдруг  возымеет желание с оружием в руках полезть в наш (как мы поспешили согласиться с ним) «отечественный свинарник», чтобы его почистить (вернее, обчистить), то, без рассуждений, «и сурово брови мы насупим…».

А теперь приведу частично статью Сергея Анатольевича Сокурова — геолога, литератора, писателя и общественного деятеля, который еще в 2011 году в «Кругозоре написал»:

Вот такие мы непреклонные. Как пить дать, накостыляем шею всякому, кто рот не прополаскивает, раскрывая его на Святую Русь, всем этим  карлам, жакам, фрицам, прочим немцам. Да так вдохновенно, что, по обычаю своему, не заметим самых опасных русофобов. А они среди нас затесались.     Вот хотя бы этот —  Митрий-Митричем представляется — с отёкшим лицом интеллигентного пьяницы. Пока его рассматриваем, вспомним два стихотворения. Оба проходили в школе.
ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ ЯКОБЫ ОДНОГО АВТОРА
1. Родина
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

Эти восемь строчек входили и входят в советские собрания сочинений М. Ю. Лермонтова со скромной припиской «приписывается»:

2. Прощай, немытая Россия
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.

Рукопись первого стихотворения  до нас дошла. Рука Лермонтова. Второе появилось в списках в начале 70-х годов XIX , потом в журнале «Русская старина» под его именем через 46 (!) лет после роковой дуэли. Причём, каноническому «пашей» в той публикации в списках предшествует «вождей», есть вариант «царей».  Не известны ни черновик, ни лермонтовский автограф.

Вот основные признаки фальсификации:
-нет автографа автора (оригинала).
-произведение впервые появилось через 32 года после гибели поэта, а в печати появилось только 1887 году.
-анализ стиля показывает полное несоответсвие стилю Лермонтова. Так кривые образы «голубые мундиры», «паши» не встречаются нигде более.

Первооткрывателем гласно назвался  историк П. Бартенёв, известный археограф и библиограф. В частном письме он ссылается на некий «подлинник руки Лермонтова», так никому и не показанный. Никто не видел его. Таинственным образом исчез. Позже, в своём журнале «Русский архив», Бартенёв  печатает приписку: «Записано со слов поэта современником». А каким современником? Подлинной записи того безымянного «современника» также до сих пор не нашли. Уж не сам ли Бартенев и был тем пресловутым «современником». Странные пропажи, согласитесь.

П.И. Бартенёв.Фото.70-е гг. 19в.
Теперь посмотрим на оба произведения глазами неискушённого в поэтическом искусстве читателя. Если то и другое сочинение принадлежит одному автору, то какие-то совершенно разные России он описывает. Первую любит. Россия для Лермонтова и для тех, кому он адресует лирическое признание, — Родина. А это придаёт «странности» индивидуальный смысл радостного изумления. Будь наш поэт, например, вояжирующим по империи французом (вроде изначально настроенного на неприязнь маркиза де Кюстина), он непременно бы отметил на деревенском празднике глумливых, бранящихся крестьян. Но влюблённому в свою бедную, несовершенную родину московскому дворянину слышится не сквернословие, а «говор»; и не мужиков, а покладистых «мужичков».
Во втором стихотворении автор (Лермонтов? Другой?) не «скачет в телеге просёлочным путём», оглядывая окрестности влюблённым взором. Он, что есть мочи, бежит из России, спешит покинуть ту же самую Родину, которую в одноименном стихотворении «любил странною любовью». Хочет оказаться «за стеной Кавказа» в окружении чужих ландшафтов, среди племён, для которых он враг, ибо завоеватель. Мечтает «сокрыться» то ли от каких-то «вождей», то ли от «пашей», хотя империя, которой он служит, Российская, не Османская (и поэт средней руки, навеселе, такой несуразицы не напишет). Он не замечает природы, которая его умиляла с детства, не слышит «говора пьяных мужичков». Теперь они у него только «послушный голубым мундирам народ», рабы из «страны рабов и господ».  Автор отказывается назвать её Родиной, она… «Немытая Россия».
Можно подумать, что стихотворцу, на бегу, было не до подбора определения; вплёл в строчку, что на раздражённый ум пришло, лишь бы в ритм.
Но Лермонтов не таков. В его подлинниках каждое слово со смыслом. Нет, не мог он изменить гению, коим наградил его Творец. Не посмел бы грязно исковеркать начальную строчку «Прощания с морем», что написал его кумир, невольник чести: «Прощай, свободная стихия!». Публицист П.Краснов отметил в «Немытой России»    «кривоватый слог, убогие сравнения и полное отсутствие глубины, столь характерной для Лермонтова… Анализ  показывает полное несоответствие стилю Лермонтова. Так, «голубые мундиры», «паши» не встречаются у автора «Родины» нигде более». «Грубость, топорность строк» увидел в этом стихотворении Г.Клечёнов.
Главное, что сразу бросается в глаза, вызывает недоумение и внутренний протест, так это оскорбление Отечества — с первой строки.  Лермонтов, дворянин и патриот, с любовью в своих сочинениях отзывавшийся о простом народе, нигде, ни одним словом не отмечает телесной нечистоплотности низших сословий.  «К слову сказать, — пишет П.Краснов, —  словосочетание «немытая Россия» если чем и примечательно, так это своей подлостью и переворачиванием ситуацию с ног на голову. Уж по уровню гигиены с русским мужиком из самой захудалой деревни, сотни лет мывшимся в парной бане, как минимум, раз в неделю, не сравниться не то, что европейским крестьянам, мывшимся два раза в жизни, но и самым изысканным французским дворянам, мывшимся, в лучшем случае, раз в год, и придумавшим духи и одеколон для отбивания невыносимого смрада немытого тела, и дворянкам, носившим блохоловки».
Обратим внимание на несколько особенностей упомянутого стихотворения. Прежде всего прилагательное «немытая». Обратимся к старшему собрату Лермонтова. В своем сочинении «Путешествие из Москвы в Петербург» (название дано в полемике с сочинением либерала Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву») Александр Сергеевич Пушкин приводит следующий диалог автора с англичанином:
«Я. Что поразило вас более всего в русском крестьянине?
Он. Его опрятность, смышленость и свобода.
Я. Как это?
Он. Ваш крестьянин каждую субботу ходит в баню; умывается каждое утро, сверх того несколько раз в день моет себе руки. О его смышлености говорить нечего. Путешественники ездят из края в край по России, не зная ни одного слова вашего языка, и везде их понимают, исполняют их требования, заключают условия; никогда не встречал я между ими ни то, что соседи наши называют un badoud, никогда не замечал в них ни грубого удивления, ни невежественного презрения к чужому. Переимчивость их всем известна; проворство и ловкость удивительны…
Я. Справедливо; но свобода? Неужто вы русского крестьянина почитаете свободным?
Он. Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения! Есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи? Вы не были в Англии?»

Автор стихотворения «Смерть поэта» и «Родина», человек своего времени, русский дворянин и офицер не мог так выразиться о России. А кто мог? Человек другого исторического времени и происхождения.
Лермонтов написал «Родину» в 1841 году, незадолго до смерти. Сделаем предположение, что «Немытая Россия» могла бы теоретически появиться под его пером, когда он, после отпуска, в том же году возвращался в свой полк на Кавказ. Появись такой дерзкий вызов власти в 1837 году, когда автор стихотворения «Смерть поэта» уже собирался по Высочайшему повелению отправиться  на войну с горцами, то такой «залп грязью» в сторону трона стал бы сразу услышан всеми. Выходит, между двумя стихотворениями, резко противоположными по тональности, считанные месяцы, если не недели, а то и дни. Этого временного отрезка недостаточно для мировоззренческого перерождения человека, тем более байронического склада ума. Этот вывод был бы весом в рассуждениях, если бы мы гадали, писал — не писал «немытую Россию» человек, которому критика и  вдумчивые читатели пророчили занять место рано ушедшего Пушкина.  Однако гадать нечего. Автор известен. Только уточним: автор фальшивки.
Когда заходит разговор о появлении на Свет Божий скандального стихотворения «Прощай, немытая Россия», сначала  в списках, потом в печати, неизменно фигурирует библиограф Бартенёв. Других свидетелей нет. Сей  человек посвятил всю жизнь отысканию и публикации неизвестных материалов и литературно-биографических документов о русских писателях. Благодарны мы ему и за возрождение интереса к Пушкину, после яростного его развенчивания Писаревым.  Но у  известного археографа было, как говорится, «рыльце в пушку». Бывало, ради пущего воздействия на заинтересованную публику, ради увеличения числа подписчиков своего журнала, ради «сенсационных открытий» он шёл на весёлые розыгрыши, которые как-то незаметно и мило переходили в серьёзные  подлоги.  Притом, он осторожно сотрудничал с Герценом, которого в своё время «разбудили декабристы» и который «звал Русь к топору» на безопасном расстоянии, из Лондона.  Для бесцензурной печати требовались «разоблачительные» сочинения признанных  поэтов и прозаиков. Если таковых произведений не хватало, их сочиняли «под известные имена» скорые на руку виршеплёты-либералы. Сам Бартенёв писательскими талантами не блистал. Как-то он осилил несколько строк с помощью заимствований у Пушкина, но  честно признался в своей поэтической бездарности. К его удаче объявился  единомышленник, мастер стихосложения, ставший другом, тот самый, с одутловатым лицом, что представлялся Митрий-Митричем.
Д. Д.Минаев в пореформенной России заслуженно пользовался известностью едкого сатирика, талантливого пародиста и бесовски весёлого мистификатора. Был выпить не  дурак,  душа компании.  Удачно (ну, почти оригиналы!) пародировал классиков поэзии, от Данте до Пушкина (последнего, на потеху зубоскалам,  высмеял пародийным романом «Евгений Онегин наших дней»). Доставалось от него и прозаикам, даже Льву Толстому.

Д.Д.Минаев.Фото. 60-е гг. 19 в.
Склочник и алкоголик Минаев не скрывал своей ненависти к русским классикам — сам он не мог меряться с ними талантом, собственные стихи его были безнадёжно слабы, а амбиции непомерны. Весьма похоже на уже забытого сейчас поэта-пародиста Александра Иванова, такого же космополита, русофоба, того самого, который визжал, что он в войну поддержал бы фашистов, потому что при «фашизме была частная собственность.» Кстати, так же умершего от алкоголизма. Нет, наверное, ни одного классика и крупного произведения, которое он бы не оплевал и переврал. Его имя обычно упоминалось в связи с литературными фальсификациями, на которые он был мастак, и какими-то пошлыми скандалами. Однажды (дело было в 1873 году), когда издатель «Русского архива» особенно нуждался в свеженьком разоблачительном документе самодержавия, Минаев принёс другу чудесным образом обнаруженное стихотворение, которое начиналось разящими, с запашком немытого народного тела,  словами «Прощай, немытая Россия».
«Пушкин, что ли?», — спросил Бартенёв, вспомнив первую строку известного послания «К морю», написанного, когда опальный поэт прощался со «свободной стихией», отправляясь в Михайловское. «Нет, Лермонтов», — ответствовал хмельной, по своему обычаю, Минаев.  Прочтя всё восьмистишие, Бартенёв, поразмыслив, согласился. Тот же Минаев,  ухмыляясь в бороду,  недавно ознакомил его с сатирической поэмой «Демон», в которой были такие строки:
«Бес мчится. Никаких помех
Не видит он в ночном эфире.
На голубом его мундире
Сверкают звезды рангов всех».
Хотя подписи не было, Бартнёв без объяснений понял,  кто автор этого другого «Демона». «Голубой мундир» выдавал сочинителя «Немытой России» с головой, тем более, что, ведал библиограф, Лермонтов никогда  и нигде не применял это словосочетание. Однако  разоблачать мистификатора  не было  информатору Герцена никакого резона.
Увы, на сей раз ошибся Бартенёв. Как писал наш современник В.Хатюшин, пародийная мерзость ряженого под демократа Минаева, звучащая кощунственно и отвратительно, пережила и царизм, и социализм (в том числе развитой») и уютно чувствует себя в постсоветскую эпоху. И, что невыносимо, она стала частью литературного наследия Лермонтова.

Актом грамотной идеологической войны назвал П.Краснов введение этой фальшивки в учебники, начиная с советских; её неограниченного тиражирования. По сути, «кричащая русофобия», выраженная в стихах, стала как бы визитной карточкой  великого поэта.  И все усилия опровергнуть авторство Лермонтова таких авторитетных исследователей, как академик Скатов, например,  сводятся на нет невеждами  и сознательными мерзавцами.

http://www.krugozormagazine.com/show/Russia.1274.html
В.О.Ключевский писал: «… вспомните РОДИНУ Лермонтова… Поэзия, согретая личным чувством поэта, становится явлением народной жизни, историческим фактом. Ни один русский поэт доселе не был так способен глубоко проникнуться народным чувством и дать ему художественное выражение, как Лермонтов».
В 1989 году советский писатель, критик и коммунист Владимир Бушин предложил лермонтоведам внимательно перепроверить их авторство. Предоставим слово специалистам.
Академик Н.Н. Скатов в своей статье к 190-летию Михаила Лермонтова подтвердил: «Все это вновь и вновь заставляет возвращаться (в последний раз это сделал М.Д. Эльзон) к одному из самых известных приписываемых Лермонтову стихотворений. Как известно, автографа этого стихотворения нет. Что ж, бывает. Но за тридцать с лишним лет не появилось и никаких свидетельств о какой-либо изустной информации: это о лермонтовском стихотворении такой степени политического радикализма. Нет и ни одного списка, кроме того, на который ссылается П. И.Бартенев, с чьей подачи и стало известно в 1873 году стихотворение, и который тоже якобы утерян. Кстати сказать, речь в стихотворении о желании укрыться за «стеной Кавказа» в то время, как Лермонтов ехал служить на Северный Кавказ, то есть, строго говоря, не доезжая до его стены. Наконец, главное, — это противоречит всей системе взглядов Лермонтова, все более укреплявшегося в своем русофильстве, которого даже называют русоманом».

В 2005 году опубликована статья кандидата философских наук из Нижнего Новгорода А. А. Кутыревой, которая убедительно доказала настоящее авторство, но сначала небольшое предисловие. Кутырева пишет: «Литературоведы, дорожащие своей репутацией, обычно оговаривают отсутствие автографа и никогда не приписывают произведение автору, не имея хотя бы прижизненных списков. Но только не в этом случае! Обе публикации — П.А. Висковатова, а затем П.И. Бартенева, хотя они не однажды уличались в недобросовестности, были приняты без сомнений и в дальнейшем споры шли лишь по поводу разночтений. А вот тут развернулась полемика, не утихающая до сих пор. Однако аргументы противников авторства Лермонтова в этом споре всерьез в расчет не принимались. Стихотворение стало каноническим и включено в школьные учебники как шедевр политической лирики великого поэта.
Именно из-за первой строки стихотворение стало популярным, а для некоторых сейчас сверхактуальным. Сегодня все, кто говорит и пишет о России пренебрежительно, с издевкой, полным неприятием ее общественного, как дореволюционного, так и революционного строя, всенепременно процитируют знаменитую строчку, беря ее себе в союзники и ссылаясь на авторитет великого национального поэта. Это симптоматично. Более сильный литературный аргумент для опорочивания России, чем ссылка на ее национального поэтического гения, трудно придумать».

Именно в пореформенную эпоху среди интеллигенции и полуобразованщины стало модным ругать не только правительство, но и Россию. К концу царствования Николая I дошло до идиотизма и дикости — образованные люди желали, чтобы нас побили в Севастополе и Крымской войне! И когда это, к сожалению, случилось, в выигрыше остались исключительно враги России. Дети попов да чиновников ненавидели не только свой класс, свое окружение, свое правительство, но и весь русский народ. Этой бациллой заразились большевики, также желавшие поражения в войне с Японией и Германией. Их наследники внесли мерзопакостный стишок, приписав его Лермонтову, в школьные хрестоматии, чтобы тлетворный душок распространялся на следующие поколения.
Недавно в одном из «телешоу» публичный писатель Быков вновь смаковал «немытую Россию», цитируя якобы Лермонтова. Ну, с невеждами понятно. А какую цель ставят «сознательные мерзавцы«?  Ведь, благодаря авторитету гнусно «подставленного» здесь  Лермонтова,  каждое новое поколение со школьных лет  привыкают видеть Родину «немытой», то есть  в облике мирового бомжа,  неопрятной, дурно пахнущей,  убогой на фоне чистенького, ухоженного, густо благоухающего французскими духами, но экономящего воду Запада.

Сомневаетесь, что экономят? Вот Вы как моете посуду? Я не имею ввиду посудомоечную машину. Правильно, жидкое мыло и литрами, не считая, ополаскиваем. А в Европе аккуратно заткнут слив, капнут жидкостью в пол-литра водички, перемоют тонну посуды, а потом так же экономично сполоснут в 2-х водах. Сама видела, проживая в семье.
Так что кто заинтересован в русофобском штампе, безумно заложенном в подсознание  людей, читающих на русском языке?  Разумеется, те силы, что ставят целью манипулирование сознанием насельников огромный страны, которая для атлантического мира как кость в горле, как досадное бревно, которая лежит веками на пути их вселенской экспансии. А мы и ведемся у них на поводу!
Ну и напоследок. Тут в комментариях к одной статье один пользователь не только усомнился в моих словах, но еще и стал утверждать, что я вру, поскольку он  лично видел автограф Лермонтова в музее. Я могу ошибаться, но враньем не занимаюсь. Так вот. Я не поленилась найти этот музей и послать туда запрос. Чтоб не думали, что я разыгрываю — ставлю Вам скриншот ответа.

Так что уважаемый оппонент, это Вас ввели в заблуждение… Автографа как не было, так и нет в природе. Есть только тысячи раз повторённое утверждение, которое от многократных повторений приобретает в массовом сознании статус истины.
Зачем-то очень нужно, чтобы дети с малых лет считали Родину «немытой» и убогой. А что мытое-то, то есть чистое? Может быть Персия, Индия или Китай? Ни в коем случае. Чистое и прогрессивное — Запад, ясное дело, с него пример надо брать, а то и молиться на него. И бегом бежать в Европу. Кто за пряниками, кто за денюжкой, а кто и за лучшей и чистой жизнью! А еще чтоб ненавистную и зажравшуюся Москву стереть с лица Земли.
То есть цель сего произведения вовсе не познакомить детей с лучшим образцами великой русской литературы, а совершенно другая — вбить в головы детей русофобский штамп. Можно утверждать, что единственная причина, по которой стихотворение вошло в школьные учебники — это его мощный русофобский «посыл», поданный в обёртке от стихов гениального русского поэта, штамп, который будет заложен в подсознание практически всего населения страны. Для чего? Понятное дело, для последующего манипулирования с недобрыми целями уже выросшими людьми. Ну если уж гениальные люди так отзывались о России, она ж, наверное, и в самом деле убогая, омерзительная и вонючая?! А ведь скажи напиши они честно: «стихотворение неизвестного поэта конца 19 в.» и весь ореол с него слетит моментально. Кому оно нужно, не будь оно приписано Лермонтову? Так что не зря включали его в учебники и сборники, нарушая все принципы — очень надо было. Кому выгодно было не смотря на протесты специалистов включать это стихотворение в сборники Лермонтова? Это интересный вопрос. Вроде как была попытка ввести стихотворение в школьную программу в 20-е годы, но в начале 30-х, когда Сталин стал набирать силу, оно исчезло оттуда вместе с многими другими русофобскими творениями. Тогда немало активных русофобов были «безвинно репрессированы» как потенциальная (или уже сформировавшаяся) «пятая колонна» в преддверии надвигающейся великой Войны.
Впервые массовый вброс начался в 1961 году, при Хрущёве. В среде литературоведов ходят слухи, что продавили с уровня ЦК КПСС через Академию Наук. Но кто именно стоял за идеей этого вброса и кто заставил ввести стихотворение в полный сборник сочинений, сделав таким образом его литературным каноном, до сих пор неясно.

Михаил Юрьевич Лермонтов — тайна смерти

• 

• Лермонтов – это феномен. Это о нем Лев Толстой сказал: «Если бы этот мальчик остался жить, не нужны были бы ни я, ни Достоевский».
  Мнения современников о Лермонтове разноречивые, но при всех разноречивых толках о нем, все согласны в одном – это был гениально одаренный человек. Он владел французским, английским, немецким языками, читал по латыни, принимался изучать татарский язык. Он был одарен удивительной музыкальностью – играл на скрипке, на фортепьяно, на флейте, пел, сочинял музыку на свои стихи, любил рисовать. «Если бы он профессионально занимался живописью, — писал Ираклий Андроников, — он мог бы стать настоящим художником».
  Кроме всего этого, он обладал еще пророческим даром. В произведениях других гениальных поэтов мы тоже можем найти пророческие высказывания, но все они не проявляются в такой степени, так отчетливо, как у Лермонтова. Более того, я не знаю поэтов, которые бы осмеливались так открыто утверждать, что обладают пророческим даром. Лермонтов же был убежден, что он этим даром обладает.
  «С тех пор как вечный судия
  Мне дал всеведенье пророка,
  В очах людей читаю я
  Страницы злобы и порока».

  

• Не зря же русский публицист и философ Юрий Самарин чуть ли не с испугом отмечал: «Прежде чем вы подошли к нему, он вас уже понял».
  Лермонтов видел и понимал не только других, но и хорошо понимал себя и видел свое будущее. О своем будущем он поведал нам в своем пророческом стихотворении «Сон»:
  В полдневный жар в долине Дагестана
  С свинцом в груди лежал недвижим я;
  Глубокая ещё дымилась рана,
  По капле кровь точилася моя.
  Лежал один я на песке долины;
  Уступы скал теснилися кругом,
  И солнце жгло их жёлтые вершины
  И жгло меня, но спал я мёртвым сном.
  И снился мне сияющий огнями
  Вечерний пир в родимой стороне.
  Меж юных жён увенчанных цветами,
  Шёл разговор весёлый обо мне.
  Но в разговор весёлый не вступая,
  Сидела там задумчиво одна,
  И в грустный сон душа её младая
  Бог знает чем была погружена;
  И снилась ей долина Дагестана;
  Знакомый труп лежал в долине той;
  В его груди, дымясь, чернела рана,
  И кровь лилась хладеющей струёй.

  

• Известный русский философ Владимир Соловьев писал по поводу этого пророчества Лермонтова: «Во всяком случае, остается факт, что Лермонтов не только предчувствовал свою роковую смерть, но и прямо видел ее заранее. Одного этого стихотворения «Сон» конечно достаточно, чтобы признать за Лермонтовым врожденный, через голову многих поколений переданный ему гений».
  В действительности все произошло так, как описано в стихотворении «Сон». Лермонтов после дуэли долго лежал один истекающий кровью и брошенный «друзьями», которые ускакали на лошадях искать извозчика и врача. В это время лил сильный дождь. Врачи не пожелали ехать к раненому в такую даль из-за непогоды, извозчиков из-за сильного дождя тоже трудно было найти. А в это время брошенный всеми Лермонтов лежал, истекая кровью. Он был еще жив, когда, наконец-то, был найден извозчик. Скончался Лермонтов уже в больнице от потери крови.
  «Я говорил тебе: ни счастия, ни славы
  Мне в мире не найти; настанет час кровавый,
  И я паду, и хитрая вражда
  С улыбкой очернит мой недоцветший гений»

  

• Символично, что незадолго до смерти Лермонтов обращался к знаменитой гадалке Кирхгов, той самой Кирхгов, к которой обращался и Пушкин. Пушкину она сказала: «Может быть, ты проживешь долго, но на тридцать седьмом году жизни берегись белого человека, белой лошади или белой головы».
  — Ждет ли меня отставка? – спросил у Кирхгов Лермонтов.
  — О, тебя ждет такая отставка, после которой ты ничего больше не попросишь.
  — Убьют ли меня на войне?
  — Нет, не бойся. Опасайся того, кто рядом. Убийцей окажется друг.
  А был ли его друг Мартынов убийцей? Как ни странно, но на этот вопрос тоже нет однозначного ответа. Если кто читал повесть писателя Паустовского «Разливы рек», обратил внимание, что заканчивается она тем, что умирающему Михаилу Лермонтову слышится второй выстрел. На вопрос, почему Паустовский написал про второй выстрел, ответ был ошеломляющий:
  «Просто я убеждён, что Мартынов не убивал Лермонтова».
  «Расскажите, почему же вы так считаете», — попросили его.
  Паустовский рассказал о разговоре в купе поезда с одним профессором-медиком. Этот профессор, изучив медицинское заключение о смерти Лермонтова, пришел к выводу, что в поэта стрелял кто-то второй. Стрелялись дуэлянты стоя напротив друг друга, но почему-то пуля Мартынова вошла в грудь Лермонтова под углом. Она попала в правый бок под нижнее, 12-е ребро, а вышла между 5-м и 6-м рёбрами с противоположной, левой стороны грудной клетки, почти у самого плеча.
  Паустовский так же сказал, что общался с родственниками священника, который исповедовал Мартынова перед смертью, и якобы Мартынов отказался признаться батюшке в убийстве поэта.

  

• Кто же сделал второй выстрел? Вот что говорил писатель Паустовский:
  «Прошло ещё несколько лет и волей случая мне довелось услышать ещё одно семейное предание. В Пятигорске служил солдат, зарекомендовавший себя отличным стрелком. И как-то раз его вызвал к себе полковник. Он сообщил парню, что завтра на горе Машук на дуэли будет стреляться государственный преступник, который непременно должен погибнуть.
  Полковник объяснил, где ему следует спрятаться, чтобы застрелить преступника во время поединка. Солдат, не привыкший обдумывать распоряжения командиров, согласился и сделал всё так, как ему было велено. Уже на следующий день он был переведён в другой гарнизон, а ещё спустя какое-то время досрочно демобилизован и отправлен домой, на Кубань.
  Исполнив приказ, стрелок не испытывал угрызений совести, к тому же он всю жизнь был неграмотным и не имел никакого понятия о русской поэзии. И только когда ему пошёл восьмой десяток лет, он неожиданно узнал от своей внучки историю гибели Лермонтова. Старик крепко задумался и, спустя несколько дней, сделал неожиданное признание: «А ведь, выходит, внучка, что это я твоего Лермонтова-то застрелил!» и поведал ей о своём тайном задании. Как вы уже, наверное, догадались, эту историю я услышал от потомков того самого солдата».

  

• Можно этому верить, можно не верить, но знать разные мнения, по-моему, не вредно.

   

КИЛЛЕР ДЛЯ ПОЭТА. ПОЧЕМУ ЛЕРМОНТОВ «УШЁЛ» ЧЕРЕЗ 4 ГОДА ПОСЛЕ ПУШКИНА?

Лермонтов был увенчан славой при жизни. Сразу после трагической кончины в 1841 г.­ его произведения стали изучать в гимназиях. Поклонницей поэта была супруга Николая I императрица Александра Фёдоровна. Выдавая замуж старшую дочь, в качестве подарка на свадьбу она преподнесла ей не украшение, а томик стихов по­эта. Вместе с тем действовал негласный запрет на публичные рассуждения о гибели поэта. В ходу была официальная версия о дуэли.

«Однако ей противоречит судебно-медицинское заключениештаб-лекаря Ивана Барклая-де-Толли, где сказано, что входное отверстие от пули, убившей Лермонтова, было ниже 12-го (последнего) ребра, а выходное — между 5-м и 6-м рёбрами. Пуля шла снизу вверх под углом 45 градусов! — рассказал «АиФ» Георгий Абсава, кандидат медицинских наук, автор книги о Лермонтове. — Кто-то стрелял в поэта лёжа на земле, из укрытия. Другая нестыковка — пуля, убившая Лермонтова, вылетела насквозь: для тогдашних пистолетов это слишком большая пробивная способность. Зато такая сила свойст­венна стрелковой винтовке того времени. Вывод: Лермонтова убил киллер, залёгший в зарослях кустарника рядом с местом дуэли».

Версию о снайпере выдвинул ещё в 30-х гг. ХХ в. тогдашний директор пятигорского музея «Домик Лермонтова» Степан Коротков, за что его сняли с должности. Однако спустя 20 лет о том же самом написал Константин Паустовский в повести о Лермонтове «Разлив рек»: «Одновременно с выстрелом Мартынова ему почудился второй выстрел, из кустов под обрывом, над которым он стоял». В убийстве был уверен и советский литературовед Юрий Тынянов, он писал: «Грибоедов, Пушкин, Лермонтов — они не погибли. Их просто устранили».

Лермонтов, как и Пушкин, проповедовал национальные ценности. Портрет М. Ю. Лермонтова художника Ираклия Тонидзе. Репродукция РИА Новости

«За каких-то 4 года в России погибли два величайших поэта — Пушкин в 1837 г. и Лермонтов в 1841 г., — говорит Абсава. — Смерть Пушкина вызвала всенародный траур. Прощаться с ним пришли 50 тыс. человек при населении Петербурга 500 тыс. Близкий друг Пушкина князь Пётр Вяземский писал, что его маленький поварёнок спрашивал: «Как же мы без Пушкина? Кто теперь вместо него будет?» А вместо него стал Лермонтов. Его стихотворение «Смерть Поэта» в списках моментально облетело всю страну, как если бы в XIX веке был Интернет. Его знали наизусть, хотя официально оно было опубликовано лишь спустя 20 лет».

http://stat.aif.ru/img/topic_tr_red.gif); background-attachment: initial; background-size: initial; background-origin: initial; background-clip: initial; background-position: 0% 4px; background-repeat: no-repeat;»> Серые кардиналы

Лермонтова не хоронили так массово по одной причине — он погиб в Пятигорске, где и прошла траурная церемония.

«Серые кардиналы, организовавшие убийство поэта, сначала пытались подбить на дуэль с Лермонтовым прапорщика  Лисаневича, но тот отказался: «Чтобы я поднял руку на такого человека?» Тогда разыграли карту с отставным майором Мартыновым, — продолжает Абсава. — Мартынов, скорее всего, не был посвящён в план с наёмным убийцей. Он взял на себя страшный грех, чтобы скрыть общий позор: убий­ство на «честном» поединке не осуждалось дворянским обществом. Многочисленные факты указывают, что организатором убий­ства был секундант Мартынова — князь Васильчиков. Тайная полиция постфактум всё выяснила и наверняка доложила царю. Вот почему Николай I вынес Мартынову столь мягкий приговор: три месяца гауптвахты и церковное покаяние. Истина держалась в тайне, чтобы избежать огласки позоривших Россию обстоятельств «дуэли». Кроме того, князь Васильчиков был сыномпредседателя Комитета министров и Госсовета князя Иллариона Васильчикова, человека, которому полностью доверял Николай I. Этот чиновник славился честностью и неподкупностью, однако его сын был страстным картёжником. Враги Лермонтова верно рассчитали, поймав Мартынова на «удочку тщеславия», а Васильчикова-младшего — на потребности в деньгах».

Ряд исследователей, говоря о двойном убийстве Пушкина и Лермонтова, винят в этом Николая I. Но, несмотря на сложные отношения царя и Пушкина, они были единомышленниками. Царь взял поэта на службу с «персональным окладом», предоставил средства для издания «Истории Пугачёвского бунта». После смерти Пушкина выплатил все его долги, обеспечил его вдову и детей, издал за счёт государства собрание сочинений.

Михаил Лермонтов в вицмундире лейб-гвардии Гусарского полка. Изображение с сайта wikipedia.org

«Люди, убравшие Пушкина руками пары Геккерн — Дантес, боялись его возрастающего влияния на государя, — уверен Абсава. — Пушкин проповедовал национальные и православные духовные ценности, и только его поэтический гений мог предотвратить раскол русского общества в «роковые 40-е годы» XIX в. Это вызывало ненависть к нему со стороны мощного придворного лобби западников — тех русских либералов, о которых за 5 лет до смерти Пушкин сказал, что в России очень много людей, «стоящих в оппозиции не к правительству, а к России». В ситуации политического спора, угрожавшего расколом России, место Пушкина занял другой гений — Лермонтов, о котором говорили: «Человек с железной силой воли». На Кавказе Лермонтов возглавлял «Летучий отряд» храбрецов, который называют предтечей современного спецназа. Однако поэт не мечтал о военной карьере: он хотел уволиться из армии, чтобы следовать своему истинному призванию. Николай I, узнав о гибели поэта, сказал: «Умер человек, который мог заменить нам Пушкина» — и тем самым вольно или невольно озвучил мотив убийц.

Увы, с тех пор ни одна из лермонтовских дат широко не отмечалась. Мешали обстоятельства: в 1914 г., в столетие со дня его рождения, началась Первая мировая война. В 1941 г. — в столетие со дня кончины — Великая Отечественная война. Когда в 1964 г. готовились отметить его 150-летие, сняли Хрущёва. Возможно, в канун 200-летия Лермонтова мы приблизимся к разгадке тайны его гибели. И если версия об убийстве возобладает, душа по­эта дождётся отпевания, которого он был лишён как «дуэлянт».

http://www.aif.ru/culture/person/43752