В каждой стране для людей, передающих государственные тайны, были предусмотрены серьёзные наказания. Советские перебежчики не могли чувствовать себя в безопасности ни в одной стране и на их уничтожение бросались весьма существенные силы.

Владимир Нестерович

Первая жертва бывших соратников. Герой Гражданской войны, комбриг. После окончания войны служил в Разведупре, который курировал боевую деятельность коммунистических подпольщиков в Европе, в частности действия болгарских коммунистов. После теракта в соборе Святой Недели в 1925 году, когда коммунисты рассчитывали взорвать высшее военное командование Болгарии и самого царя, приехавшего на молебен, заявил о разрыве с советской разведкой из-за несогласия с подобными методами: в результате взрыва погибло более 200 человек, большинство из которых были простыми посетителями и среди которых было немало детей. Нестерович бежал в Германию, но уже через несколько месяцев был отравлен в одном из кафе агентами ОГПУ.

Георгий Агабеков (Арутюнов)

Первый по-настоящему крупный советский разведчик, бежавший в западную страну. После революции Агабеков служил в Красной армии, откуда перешёл в ЧК. Был направлен в Туркестан, который тогда был ареной борьбы сразу нескольких разведок. Принимал непосредственное участие в поисках Энвер-паши — видного турецкого деятеля, организовавшего антисоветское восстание в Туркестане. Под видом торговца Агабеков, выросший в Ташкенте и знавший язык, расспросил местных жителей и сумел выведать место, где находился штаб Энвер-паши, который был уничтожен неожиданной атакой советского отряда.
Благодаря знанию восточных языков работал в Иране и Афганистане, в конце 20-х сменил Блюмкина (расстрелянного за связь с Троцким) в Турции, однако уже через несколько месяцев бежал во Францию. Там он опубликовал разоблачительную книгу «ОГПУ: тайный террор» (в русском переводе получила название «ЧК за работой»), рассказывавшую о методах работы советской разведки, что привело к дипломатическому конфликту между Ираном и СССР, а также аресту нескольких советских агентов.
Сам он объяснял, что решился перебежать из-за несогласия с методами работы советских спецслужб, в СССР же его побег объясняли связями с троцкистами. В действительности причина оказалась в женщине: Агабеков влюбился в молодую англичанку, у которой брал уроки английского. Но такая связь по понятным причинам была невозможной, и, когда об этом стало бы известно в Москве, его непременно отозвали бы и наказали. Поэтому он и решился на бегство.
В СССР планировали выкрасть Агабекова для демонстративного суда, но сделать это было непросто, поэтому его просто решили уничтожить в назидание другим разведчикам. Агабеков хорошо знал методы работы советской разведки и достаточно долго избегал расставленных ловушек. В середине 1937 года он неожиданно исчез без следа. Только через несколько десятилетий, когда вышли мемуары Павла Судоплатова — главного советского диверсанта и разработчика операций по устранению политических противников Сталина, стало известно, что же в действительности случилось с Агабековым.
Оказалось, что советская разведка провела целую спецоперацию, чтобы заманить его в ловушку. Причём первая операция завершилась провалом. Было решено завлечь его на борт судна, для чего советский агент под видом греческого мультимиллионера обратился к нему с просьбой помочь в вызволении его семьи из СССР. Для достоверности на банковский счёт «грека» даже положили около ста миллионов франков, чтобы Агабеков мог убедиться, что это не подстава.
Он за существенное вознаграждение должен был лишь встретить семью «грека» в порту. Там его планировалось привести на советское судно. Однако Агабеков почувствовал подвох, на судно подниматься не стал и даже сумел так обернуть ситуацию в свою пользу, что румыны (встреча происходила в румынском порту) арестовали группу советских агентов, которые в свою очередь дали показания на агентов в других странах. Дело стало одним из самых громких провалов ОГПУ начала 30-х.
Агабекова на несколько лет оставили в покое. Но в 1937 году спецслужбы вновь смогли подобраться к нему. Его заманили на чекистскую квартиру в Париже под предлогом помощи богатой армянской семье в вывозе драгоценностей из охваченной гражданской войной Испании. В квартире его уже поджидал завербованный турок (которому, вероятно, объяснили, что надо убить человека, который виноват в смерти Энвера-паши, сыграв на его национальных чувствах) и советский агент Коротков (в будущем один из руководителей советской разведки), который должен был проконтролировать турка.
Турок зарезал пришедшего на встречу Агабекова, его тело спрятали в чемодане и утопили в реке.

Игнатий Рейсс (Натан Порецкий)

Вырос в Австро-Венгрии, жил в Польше. В России впервые оказался в 21 год. Будучи коммунистом по убеждениям, принял решение остаться в «государстве рабочих и крестьян», где пригодилось его знание иностранных языков. Был направлен на подпольную работу в Польше, где его арестовали и приговорили к пяти годам, но он смог бежать. Затем работал во Франции, откуда был отозван в 1937 году.
Рейсс, хорошо осведомлённый о том, что отозванные в Москву, как правило, исчезают после этого навсегда, принял решение не подчиняться. Он разослал во французские газеты антисталинский манифест, в котором обвинял его в преступлениях против социализма, а также уничтожении коммунистов, и прислал соответствующее письмо в ЦК, вместе с ним вернув свои награды.
Можно было предположить, что этот шаг обезопасит его хотя бы на то время, что к нему было приковано внимание европейских СМИ. Однако в 1937 году карательный маховик раскрутился настолько, что перестал обращать внимание на условности. Несмотря на то что Рейсс никого не выдавал и не вербовался в другую спецслужбу, сразу же после его отказа вернуться в Европу выехала мобильная бригада ликвидаторов.
Уже через месяц после демарша Рейсса его тело, изрешечённое пулями, было найдено на дороге в Швейцарии. После отказа возвращаться Рейсс с семьёй спрятался в глухой швейцарской деревне, но агентам НКВД удалось вычислить его и заманить на встречу благодаря советской разведчице Шильбах, которая была другом его семьи. Она завлекла его на встречу под предлогом того, что тоже хочет порвать со Сталиным. После обеда в ресторане, где они встречались, советские агенты (бывшие на встрече под видом бизнесменов) инсценировали ссору с Рейссом и вытолкали его из ресторана, оглушили ударом по голове, положили в машину, по дороге выстрелили пять раз в голову и выбросили тело на шоссе.
Руководил операцией Сергей Шпигельглас, а непосредственными исполнителями были Борис Афанасьев — будущий заслуженный работник культуры РСФСР и заместитель главного редактора «Советской литературы» и Ролан Аббиа (Владимир Правдин) — шурин Рейсса и будущий главный редактор издательства «Иностранная литература».
По всей вероятности, Рейсс знал какие-то секреты, в связи с чем операция по его уничтожению была проведена в страшной спешке даже без формального заочного суда над ним. Более того, проведена настолько топорно, что вызвала громкий дипломатический скандал и арест целой группы советских агентов. Несмотря на это причастные к операции были награждены в СССР. Впрочем, главный ликвидатор НКВД Шпигельглас в скором времени сам стал жертвой большого террора и был расстрелян в СССР.

Вальтер Кривицкий (Самуил Гинзберг)

Родился в Австро-Венгрии, с детства увлекался языками, благодаря чему в совершенстве освоил почти все европейские языки. Будучи коммунистом по убеждениям, приехал в СССР, где пригодился разведке. Долгое время он занимался подготовкой советских нелегалов для европейских стран, а также сам работал в Германии.
В 1937 году, после бегства Рейсса, рассматривался как один из ликвидаторов беглеца, однако отказался участвовать в этом, поскольку хорошо относился к нему. После этого был отозван в Москву. Хорошо понимая, что это означает, бежал во Францию, где попросил политического убежища. Из Франции он выехал в США, где опубликовал книгу «Я был агентом Сталина» и писал в газеты статьи о репрессиях в СССР.
В 1941 году тело Кривицкого с простреленной головой было найдено в одном из номеров вашингтонского отеля. В комнате были обнаружены три предсмертных записки: одна адресованная семье, другая — адвокату, третья — подруге семьи.
Семья и близкие Кривицкого утверждали, что это убийство, адвокат также добивался расследования, ссылаясь на якобы сказанные ему Кривицким слова: «Если меня когда-то найдут погибшим в результате несчастного случая или самоубийства, не верь». Кроме того, пистолет Кривицкого был без глушителя, тогда как никто из соседей не слышал звука выстрела (ночью его должно быть очень хорошо слышно). Однако американские власти не желали осложнять международную ситуацию (уже началась Вторая мировая) и официального расследования не проводили. В СССР же официально считалось, что Кривицкий покончил с собой, «разочаровавшись в царстве капитала».
Но даже советские спецслужбы сталинского периода не были всесильны, и нескольким перебежчикам удалось избежать мести со стороны бывших коллег.

Александр Орлов (Лев Фельдбин)

Видный советский агент, в 30-е годы работавший по всей Европе. Был одним из организаторов операции по вывозу испанского золота в СССР во время гражданской войны в этой стране. Он даже был выведен в качестве одного из персонажей книги Хэмингуэя «По ком звонит колокол».
В 1938 году получил приказ срочно прибыть на советское судно для встречи со Шпигельгласом для дальнейших инструкций. Зная об отзыве и уничтожении значительной части советских агентов, а также будучи осведомлённым о специфической деятельности ликвидатора Шпигельгласа, Орлов отказался подчиниться приказу и транзитом через Францию бежал в США, предварительно отослав в СССР письмо с обещанием сохранить в тайне всех известных ему агентов и никого не выдавать — но немедленно разоблачить всю советскую агентуру в Европе, если с ним или с кем-то из его родственников что-то случится.
Своё обещание Орлов сдержал. Хотя в 50-е годы он и опубликовал книгу «Тайная история сталинских преступлений», ни одного советского агента он так и не выдал. Советской разведке удалось разыскать его только в 60-е. Его пытались убедить вернуться, объясняя, что не рассматривают его как государственного изменника, но уже пожилой Орлов отказался, попросив оставить его в покое, поскольку он никого не выдал.

Супруги Петровы

Последний перебежчик, пытавшийся сохранить свою жизнь, — Владимир Петров. Под видом секретаря советского посольства он занимался разведывательной работой в Канаде. После свержения Берии его ставленников в спецслужбах стали преследовать: самых высокопоставленных расстреляли, рангом пониже — уволили. Петров теоретически мог опасаться за себя, ожидая повторения 1937 года в связи со сменой власти. Поэтому он вышел на контакт с австралийской разведкой и предложил им передать всю имеющуюся информацию по советским агентам в обмен на политическое убежище и денежное вознаграждение.
Бежать он решил без жены Евдокии (тоже советского агента), поэтому после его перехода на сторону австралийцев советские агенты в штатском пытались насильно вывезти её. Фотографии, на которых агенты тащат смертельно испуганную женщину к самолёту, облетели весь мир. Однако австралийцы задержали агентов у трапа самолёта и предложили Петровой самой выбрать: уехать или остаться. Опасаясь последствий за действия мужа и сломанной карьеры, она решила остаться.
Петровы выдали практически всю советскую агентурную сеть не только в Австралии, но и в Англии. Всего было разоблачено около 600 человек, в том числе и один из главных советских агентов Ким Филби.
Советская сторона планировала похищение Петрова и его вывоз в СССР для показательного суда. КГБ не останавливало даже то, что Петровы жили под охраной. Однако к тому моменту, как возможность провести операцию появилась, Петров превратился в старика и в КГБ рассудили, что похищение и суд над пожилым перебежчиком скорее негативно отразятся на советском имидже, чем принесут реальную пользу.

Николай Хохлов

Капитан Николай Хохлов не был высокопоставленным разведчиком, но был опытным диверсантом, прошедшим войну. Однако он отказался подчиниться приказу и сознательно провалил задание, бежав на запад. В 1954 году он был отправлен в ФРГ с заданием уничтожить одного из лидеров эмигрантской антисоветской организации НТС Георгия Околовича.
Не желая участвовать в убийстве, Хохлов сообщил о своём задании непосредственно жертве. После этого Околович созвал пресс-конференцию, объявив о попытке покушения на него и предложив Хохлову выступить на ней и остаться на западе. Хохлов подтвердил информацию и тут же получил предложение написать об этой истории книгу.
КГБ пытался ликвидировать отступника, отравив его таллием, однако Хохлов выжил благодаря тому, что Околович, которого он должен был убить, по своим каналам нашёл лучших врачей, сумевших быстро диагностировать причину болезни и обеспечить адекватное лечение. Уехав в США, он получил образование и в дальнейшем преподавал психологию в одном из университетов. После распада СССР был помилован Ельциным и даже приезжал в Россию.

Богдан Сташинский

В отличие от Хохлова Богдан Сташинский выполнил все задания, после чего пошёл и сдался правоохранительным органам. Выходец из украинской семьи, поддерживавшей УПА (многие его родственники состояли в ней), Сташинский был завербован советскими спецслужбами и стал их информатором.
Позднее, используя его происхождение, КГБ решило направить его на ликвидацию лидеров украинского националистического движения, живших в ФРГ. Сташинский убил Льва Ребета и самого Степана Бандеру, но позднее решил бежать в ФРГ. Живший в ГДР Сташинский женился на местной девушке, которая хотела бежать в ФРГ к своей тёте и поставила его перед выбором: либо они бегут вместе, либо расстаются. Он выбрал первое, и они бежали незадолго до строительства Берлинской стены.
В ФРГ его поначалу подозревали в работе на советскую разведку, и, чтобы избежать выдворения, он рассказал об операциях, в которых принимал участие. За убийства по приказу он получил восемь лет тюрьмы, но был досрочно освобождён через четыре. После этого ему была сделана пластическая операция, изменившая его внешность, чтобы защитить от мести КГБ, и выданы документы на другое имя. По данным различных источников, Сташинский до сих пор жив и живёт под чужим именем либо в США, либо в ЮАР.

Виктор Шеймов

Случай, о котором стало известно только после распада СССР. Шеймов служил в криптографическом отделе и занимался системами безопасности в советских посольствах. После нескольких лет службы решил вместе с семьёй перебраться в США. В обмен на денежное вознаграждение он предложил американцам раскрыть секреты советских систем безопасности, что позволило им читать советскую переписку.
Семью Шеймова американцы вывезли дипломатической почтой, спрятав в контейнере, не подлежащем осмотру. Самого Шеймова загримировали и в форме пилота провели в свой самолёт. В США ему предоставили дом, машину и оплатили учёбу семье. Однако в 2000 году он подал в суд на ЦРУ, сообщив, что за передачу информации ему обещали миллион долларов, тогда как заплатили только 200 тысяч, и выиграл процесс.
В настоящее время живёт в США, в нулевые годы владел компанией в сфере информационной безопасности. Каких-либо попыток преследования со стороны КГБ не предпринималось.
Если в сталинские времена советские агенты в основном бежали в попытке спасти свою жизнь, то позднее ситуация изменилась. В послевоенные годы большая часть советских агентов перебежала, либо желая повысить уровень жизни, либо опасаясь наказания за сотрудничество с зарубежными разведками. В то же время КГБ далеко не всегда мстило перебежчикам: от данной практики практически отказались. Широко известен лишь один подобный случай.

Владимир Кузичкин

Кузичкин работал в советском посольстве в Иране и со временем был повышен до вице-консула. Однако на самом деле он служил в разведке. Начав сотрудничать с британской разведкой, он не только сдал всю советскую агентуру, но и стал виновником разгрома партии Туде, которая сотрудничала с СССР и была агентом советского влияния, поскольку англичане передали всю полученную информацию иранским спецслужбам.
Кузичкин был вывезен англичанами в Лондон по поддельным документам. В СССР решили наказать перебежчика — на заочном судебном процессе его приговорили к смертной казни. Попытка уничтожения Кузичкина действительно предпринималась силами просоветских иранских «комсомольцев». Они даже отчитались об успешном выполнении задания, и в СССР было объявлено о смерти Кузичкина.
На самом деле покушение было инсценировкой, а иранцы заодно работали и на британскую разведку. По другой версии, покушение с самого начала было организовано англичанами, чтобы сбить со следа КГБ. Затем информация о гибели Кузичкина была подброшена КГБ через заслуживавшие доверия источники.
С другой стороны, если уж перебежчик не успел бежать, наказывали его очень жёстко. Самые знаменитые из завербованных иностранными агентами советские разведчики Олег Пеньковский и Дмитрий Поляков были расстреляны. Хотя фамилия Пеньковского известна больше, на самом деле Поляков был гораздо более важным агентом. Генерал ГРУ, он более 20 лет работал на американцев и благополучно вышел в отставку. Известно об этом стало только в 1986 году. Считается, что за свою карьеру он передал на запад примерно тысячу документов на советских агентов. Полякова осудили и расстреляли уже при Горбачёве несмотря на потепление отношений с США.
С распадом СССР и от этой практики отказались. За последние 25 лет было не так уж много известных случаев, когда кадровые разведчики перебегали на ту или иную сторону. Помимо уже упоминавшегося Потеева можно вспомнить только Олега Калугина, который после своей долгой карьеры в разведке успел поучаствовать в политике, стать депутатом и написать несколько мемуаров, из-за которых на него и завели уголовное дело. В мемуарах и интервью Калугин весьма откровенно рассказывал о своей деятельности, в том числе раскрывая фамилии советских агентов, некоторые из них всё ещё продолжали работать. Калугин успел уехать в США в начале нулевых, а в России его заочно приговорили к 25 годам лишения свободы.
Особый случай — дело Василия Митрохина. Он не был разведчиком и всю жизнь исправно работал в архиве КГБ, понемногу копируя документы. Дождавшись распада СССР, Митрохин, к тому времени давно находившийся на пенсии, решил организовать прибавку к обесценившейся пенсии и предложил британской разведке свой немалый архив. Англичане им заинтересовались, и он обменял архив на вывоз его и всей его семьи в Британию. Поскольку дело происходило в 1992 году, когда страна ходила ходуном, дела до пенсионера из архива никому не было и никто даже не обратил на этот случай внимания. Правда, в том же году подполковник ГРУ Вячеслав Баранов, завербованный ЦРУ ещё в конце 80-х, был осуждён на шесть лет. Впрочем, его случай всё же отличается от Митрохина.
Что касается таинственного дела Литвиненко, то он никогда не был разведчиком и вряд ли мог владеть секретной информацией, поскольку служил оперативником отдела по пресечению деятельности преступных организаций. А с британской разведкой начал сотрудничать уже после своего увольнения из ФСБ. Поэтому назвать его перебежчиком в истинном значении этого слова вряд ли возможно.

http://back-in-ussr.com/2016/07/predatelstvo-i-nakazanie.htm…

Дважды повешенные. Почему Николай I не помиловал декабристов?

Революционный мятеж

190 лет тому назад Россия пережила события, которые с известной условностью можно считать попыткой совершения первой русской революции. В декабре 1825-го и в январе 1826 годов произошли два вооружённых выступления, организованных Северным и Южным тайными обществами декабристов.

Организаторы восстания ставили перед собой весьма амбициозные задачи — изменение политического строя (замена самодержавия на конституционную монархию или республику), создание конституции и парламента, отмену крепостного права.

До того момента вооружённые выступления представляли собой либо масштабные бунты (в терминологии советского периода — крестьянские войны), либо дворцовые перевороты.

На этом фоне восстание декабристов было политическим событием совершенно иного характера, доселе невиданного в России.

Масштабные планы декабристов разбились о реальность, в которой новый император Николай I сумел жёстко и решительно покончить с выступлением борцов с самодержавием.

Как известно, несостоявшаяся революция называется мятежом, а его организаторов ждёт весьма незавидная участь.

Для рассмотрения «дела декабристов» учредили новый суд

Николай I подошёл к делу тщательно. Указом от 29 декабря 1825 года учреждена была Комиссия для изысканий о злоумышленных обществах под председательством военного министра Александра Татищева. Манифестом от 13 июня 1826 года был учреждён Верховный уголовный суд, который и должен был рассматривать «дело декабристов».

К следствию по делу было привлечено около 600 человек. Верховный уголовный суд вынес приговоры 120 обвиняемым по 11 различным разрядам, начиная от смертной казни и заканчивая лишением чинов с разжалованием в солдаты.

Здесь надо иметь в виду, что речь идёт о дворянах, участвовавших в восстании. Дела солдат рассматривали отдельно так называемые Особые комиссии. По их решению, более 200 человек подверглись «проводу сквозь строй» и другим телесным наказаниям, а более 4 тысяч были отправлены воевать на Кавказ.

«Провод сквозь строй» представлял собой наказание, при котором приговорённый проходил сквозь ряды солдат, каждый из которых наносил ему удар шпицрутеном (длинным, гибким и толстым прутом из лозняка). Когда количество подобных ударов достигало нескольких тысяч, подобное наказание превращалось в изощрённую форму смертной казни.

Что касается дворян-декабристов, то Верховный уголовный суд, исходя из законов Российской империи, вынес 36 смертных приговоров, из которых пять предполагали четвертование, а ещё 31 — отсечение головы.

«Примерная казнь будет им справедливым возмездием»

Утвердить приговоры Верховного уголовного суда должен был император. Николай I смягчил наказание для осуждённых по всем разрядам, включая приговорённых к смерти. Всем, кому должны были отсечь голову, монарх сохранил жизнь.

Было бы сильным преувеличением сказать, что участь декабристов Верховный уголовный суд решал самостоятельно. Исторические документы, опубликованные после февраля 1917 года, показывают, что император не только следил за процессом, но и чётко представлял себе его исход.

«Касательно главных зачинщиков и заговорщиков примерная казнь будет им справедливым возмездием на нарушение общественного спокойствия», — писал Николай членам суда.

Инструктировал монарх судей и относительно того, каким именно образом должны быть казнены преступники. Четвертование, предусмотренное законом, Николай I отверг как варварский способ, не подобающий европейской стране. Расстрел также не подходил, поскольку император считал осуждённых недостойными казни, которая позволяла офицерам не уронить достоинства.

Оставалось повешение, к которому суд и приговорил в итоге пятерых декабристов. 22 июля 1825 года смертный приговор был окончательно утверждён Николаем I.

Смертной казни подлежали вожди Северного и Южного обществ Кондратий Рылеев и Павел Пестель, а также Сергей Муравьёв-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин, непосредственно руководившие восстанием Черниговского полка. Пятым приговорённым к смерти стал Пётр Каховский, который на Сенатской площади смертельно ранил генерал-губернатора Петербурга Михаила Милорадовича.

Экзекуцию отрабатывали на мешках с песком

Новость о том, что декабристы взойдут на эшафот, для российского общества стала шоком. Со времён императрицы Елизаветы Петровны смертные приговоры в России не приводились в исполнение. Емельяна Пугачёва и его товарищей в расчёт не принимали, поскольку речь шла о бунтовщиках-простолюдинах. Казнь же дворян, пусть и посягнувших на государственный строй, была событием из ряда вон выходящим.

Сами обвиняемые, как те, кому вынесли смертный приговор, так и те, кто был приговорён к другим видам наказания, о своей судьбе узнали 24 июля 1826 года. В доме коменданта Петропавловской крепости судьи оглашали приговоры декабристам, которых приводили из казематов. После оглашения приговора их возвращали в камеры.

Тем временем власти были заняты другой проблемой. Отсутствие в течение длительного времени практики казней привело к тому, что в Петербурге не было ни тех, кто знал, как строить эшафот, ни тех, кто умел приводить приговоры в исполнение.

Накануне казни в городской тюрьме провели опыт, при котором наспех сделанный эшафот тестировали при помощи восьмипудовых мешков с песком. Экспериментами руководил лично новый генерал-губернатор Петербурга Павел Васильевич Голенищев-Кутузов.

Сочтя результаты удовлетворительными, генерал-губернатор приказал разбирать эшафот и везти его в Петропавловскую крепость.

Часть эшафота потерялась по дороге

Казнь была назначена в кронверке Петропавловской крепости на рассвете 25 июля 1826 года. Этот драматический акт, который должен был поставить точку в истории движения декабристов, получился трагикомическим.

Как вспоминал начальник кронверка Петропавловской крепости Василий Беркопф, один из извозчиков, перевозивших части виселицы, умудрился заблудиться в темноте и появился на месте со значительным опозданием.

С полуночи в Петропавловской крепости шла экзекуция над теми из осуждённых, кто избежал казни. Их выводили из казематов, срывали мундиры и ломали над головой шпаги в знак так называемой «гражданской казни», затем одевали в хламиды заключённых и отправляли назад в камеры.

Тем временем полицмейстер Чихачёв с конвоем из солдат Павловского гвардейского полка забрал из камер пятерых приговорённых к смерти, после чего отконвоировал их в кронверк.

Когда их привели на место казни, то смертники увидели, как плотники под руководством инженера Матушкина впопыхах пытаются собрать эшафот. Устроители казни нервничали едва ли не больше осуждённых — им казалось, что телега с частью виселицы исчезла не просто так, а в результате саботажа.

Пятёрку декабристов посадили на траву, и они какое-то время обсуждали друг с другом свою участь, замечая, что были достойны «лучшей смерти».

«Надо отдать последний долг»

Наконец с них сняли мундиры, которые тотчас сожгли. Вместо них на приговорённых надели длинные белые рубахи с нагрудниками, на которых значилось слово «преступник» и имя осуждённого.

После этого их отвели в одно из близлежащих зданий, где они должны были ожидать окончания строительства эшафота. В доме смертников причастили: четверых православных — священник Мысловский, лютеранина Пестеля — пастор Рейнбот.

Наконец эшафот удалось достроить. Приговорённых к смерти вновь привели на место казни. При приведении приговора в исполнение присутствовали генерал-губернатор Голенищев-Кутузов, генералы Чернышев, Бенкендорф, Дибич, Левашов, Дурново, обер-полицмейстер Княжнин, полицмейстеры Посников, Чихачёв, Дерщау, начальник кронверка Беркопф, протоиерей Мысловский, фельдшер и доктор, архитектор Герней, пятеро помощников квартальных надзирателей, два палача и 12 солдат-павловцев под командой капитана Польмана.

Полицмейстер Чихачёв прочитал вердикт Верховного суда с заключительными словами: «За такие злодеяния повесить!».

«Господа! Надо отдать последний долг», — заметил Рылеев, обращаясь к своим товарищам. Протоиерей Пётр Мысловский прочитал короткую молитву. На головы осуждённым накинули белые колпаки, что вызвало у них недовольство: «К чему это?».

Казнь превратилась в изощрённую пытку

Всё продолжало идти не по плану. Один из палачей неожиданно рухнул в обморок, и его пришлось срочно унести. Наконец зазвучала барабанная дробь, на шеи казнимых накинули петли, из-под их ног выдернули скамью, и через несколько мгновений трое из пяти повешенных рухнули вниз.

По свидетельству начальника кронверка Петропавловской крепости Василия Беркопфа, изначально под виселицей была вырыта яма, на которую положили доски. Предполагалось, что в момент казни доски выдернут из-под ног. Однако виселицу строили в спешке, и оказалось, что стоящие на досках смертники не достают шеями до петель.

Снова начали импровизировать — в разрушенном здании Училища торгового мореплавания нашли скамейки для учеников, которые и поставили на эшафот.

Но в момент казни три верёвки оборвались. То ли экзекуторы не учли, что вешают приговорённых с оковами, то ли верёвки изначально были плохого качества, но трое декабристов — Рылеев, Каховский и Муравьёв-Апостол — упали в яму, пробив доски тяжестью собственных тел.

Мало того, оказалось, что повешенный Пестель носками ног доставал до досок, в результате чего его агония растянулась почти на полчаса.

Некоторым из свидетелей происходящего стало дурно.

Муравьёву-Апостолу приписывают слова: «Бедная Россия! И повесить-то порядочно у нас не умеют!».

Возможно, это лишь легенда, но надо признать, что слова очень подходили в тот момент.

Закон против традиции

Руководители казни отправили посыльных за новыми досками и верёвками. Процедура затягивалась — найти эти вещи в Петербурге рано утром было не такой уж простой задачей.

Существовал ещё один нюанс — воинский артикул того времени предписывал производить казнь до наступления смерти, но была ещё и негласная традиция, согласно которой повторять экзекуцию не полагалось, ибо это означало, что «Господь не желает смерти осуждённого». Традиция эта, кстати, имела место не только в России, но и в других странах Европы.

Принять решение о прекращении казни в данном случае мог Николай I, находившийся в Царском Селе. С полуночи ему отправляли посыльных каждые полчаса, дабы докладывать о происходящем. Теоретически император мог вмешаться в происходящее, но этого не произошло.

Что касается сановников, присутствовавших при казни, то для них довести дело до конца было необходимым, дабы не поплатиться собственной карьерой. Николай I запретил четвертование как варварскую процедуру, но то, что творилось в итоге, было варварством не меньшим.

Наконец новые верёвки и доски принесли, троих сорвавшихся, получивших травмы при падении, вновь втащили на эшафот и повесили вторично, на сей раз добившись их смерти.

За всё ответил инженер Матушкин

Крайним за все упущения сделали инженера Матушкина, которого за некачественное строительство эшафота разжаловали в солдаты.

Когда врачи констатировали смерть повешенных, их тела сняли с виселицы и положили в разрушенном здании Училища торгового мореплавания. К этому времени в Петербурге рассвело, и вывезти трупы для захоронения незаметно было невозможно.

По свидетельству обер-полицмейстера Княжнина, следующей ночью тела декабристов были вывезены из Петропавловской крепости и захоронены в братской могиле, на которой не было оставлено никакого знака.

Точных сведений, где именно похоронили казнённых, нет. Наиболее вероятным местом считается остров Голодай, где хоронили государственных преступников со времён Петра I. В 1926 году, в год 100-летия казни, остров Голодай переименовали в остров Декабристов, установив там гранитный обелиск.

Источник →

Наша история: «БЕНКЕНДОРФ РАЗОБЛАЧИЛ ДЕКАБРИСТОВ»

Александр Христофорович Бенкендорф

     Вокруг декабристов скопились громады мифов и сказок, очень далёких от реальности.

    Мало кто знает, что в их планах значилось уничтожение пяти тысяч человек: Царя, всех его родных, близких, сторонников, приверженцев и т.п. Сие гуманизмом не пахнет. В списке имелось немало офицеров, даже генералы, которые вряд ли позволили легко расправиться с собой. Они стали бы сопротивляться. Несомненно, собрали бы немало сторонников, в результате, вероятнее всего, — разгорелась бы гражданская война, в которой счёт жертв пошёл бы не на тысячи, а на десятки тысяч.

    И ради чего?

    Если опросить людей о планах декабристов, то девять человек из десяти сказать примерно так: они за всё хорошее против всего плохого. Подробностей не знают. А планы эти весьма сомнительные и к улучшению жизни народных масс привести не могли ни в каком случае. Кто сомневается, пусть изучит их, убедится в том сам.

Существует следующая интересная версия.

На следствии шеф жандармов Александр Христофорович Бенкендорф собрал на первом допросе всех обвиняемых декабристов и спросил их:

— Вы утверждаете, что поднялись за свободу для крепостных и Конституцию? Похвально. Прошу тех из вас, кто дал эту самую свободу крепостным — да не выгнал их на улицу, чтобы те помирали, как бездомные собаки, с голоду под забором, а отпустил с землёй, подъёмными и посильной помощью — поднять руку. Если таковые имеются, дело в их отношении будет прекращено, так как они действительно поступают согласно собственной совести. Я жду…

Нет никого? Как странно. Я-то своих крепостных отпустил в Лифляндии в 1816-м, а в Тамбовской губернии в 1818-м. Все вышли с землёй, с начальными средствами. Я заплатил за каждого из них податей за пять лет вперёд в государственную казну. И я не считаю себя либералом или освободителем! Мне так выгоднее. Эти люди на себя лучше работают. Я зарабатываю на помоле, распилке леса и прочем для моих же бывших крестьян. Я уже все мои расходы покрыл и получил на всём этом прибыль. И я не выхожу на площадь с безумными заявлениями или протестами против Государя или, тем более, против Империи! Так как вы ничем не можете доказать, что дело сие — политическое, судить мы вас будем как бунтовщиков и предателей Отечества, навроде Емельки Пугачёва. А теперь — всех по камерам! В одном этапе с уголовными пойдёте, сволочи!..

Царь намеревался помиловать всех декабристов, но ему не позволил сенат, сказав следующее: «Государь, вы вольно миловать своих личных врагов, но не имеете права щадить врагов государства, ибо их пример других подвигнет на мятеж, на пролитие крови. Этого допускать нельзя».

5 июля 1826 года в Петропавловской крепости Санкт-Петербурга состоялась казнь пятерых руководителей восстания. При этом трое из них сорвались с виселицы, пришлось вешать снова.

Муравьев-Апостол будто бы воскликнул: «Несчастная Россия! Даже повесить как следует не умеют…»

Действительно, не умели вешать. Великая императрица Елизавета Петровна за всё своё царствование вообще не казнила ни одного человека, а Екатерина II казнила всего четырёх (в том числе Емельяна Пугачёва). Палачей нашли с трудом, они едва-едва справились со своим делом, ибо не имели опыта.

Такая страна декабристам была не по нраву. Зато при их наследниках (большевиках) не было недостатка ни в палачах, ни в палаческом мастерстве. Наверное, эта власть пришлась бы декабристам по душе – они одной крови.

Тем же, кто вступится за декабристов, скажу: у меня куда больше сочувствия вызывают те невиновные тысячи солдат, которых они своими приказами вывели на Сенатскую площадь под картечь. Кому известны их имена? В отличии от декабристов им не поют славу, не увековечивают их имена.

Немаловажная деталь: первую кровь в начале мятежа пролили декабристы, а затем ещё подлым выстрелом в спину убили героя многих войн генерала Милорадовича…

Автор:   Александр ЗИБОРОВ.