Контакты
Сколько царей было в России? От чего умирали русские цари? Ура, фельдмаршал! Последнее поражение генералиссимуса
Сколько царей было в России?
Царская власть окончательно оформилась в России в середине XVI века, когда в 1547 году Великий князь всея Руси Иоанн IY Васильевич Грозный первым официально принял титул царя. На первого русского царя торжественно возложили шапку Мономаха, знак царской власти, надели золотую цепь и вручили тяжелое золотое яблоко, которое олицетворяло собой российскую державу. Так Россия получила своего первого царя. Он был из династии Великого князя Рюрика. Царская власть передавалась по наследству старшему сыну.
У Ивана Грозного было три сына. Старший Иван, любимец отца, средний Федор — слабый и болезненный юноша и младший Дмитрий, совсем еще маленький мальчик. Престол должен был наследовать Иван, но в царской семье случилась трагедия. В ноябре 1581 года царь Иван Грозный поссорился со своим старшим сыном и в порыве гнева избил его. От страшного нервного потрясения и сильных побоев царевич Иван заболел и скоро умер. После этой трагедии царь Иван Грозный прожил тоже недолго и скончался в марте 1584 года, а в мае Москва торжественно праздновала коронацию нового царя. Им стал средний сын Ивана Грозного, Федор Иоаннович. Самостоятельно управлять Россией он не мог, поэтому все вопросы решал брат его жены Борис Годунов, который и стал царем после смерти Федора Иоанновича в 1598 году. Борис Годунов оставил трон своему сыну Федору Годунову, которому пришлось поцарствовать совсем недолго. В 1605 году он вступил на престол и в том же году был убит сторонниками Лжедмитрия, который выдавал себя за младшего сына Ивана Грозного, царевича Дмитрия, погибшего в Угличе еще в раннем детстве. Лжедмитрию удалось захватить московский престол, но долго он на нем не удержался. Не прошло и года, как он тоже был убит заговорщиками, во главе которых стоял князь Василий Иванович Шуйский. С 1606 года он и стал очередным русским царем и правил до 1610 года, когда его вместе с женой постригли в монахи и заточили в Иосифо-Волоколамский монастырь.
После низложения царя Василия в России в течение трех лет продолжался период междуцарствия. Бояре думали и гадали, кому бы предложить царскую корону, перебирали одного кандидата за другим, и так продолжалось до 1613 года, когда царем стал Михаил Романов. Это был первый русский царь из династии Романовых, представители которой правили в России вплоть до 1917 года, когда последний царь из этой же династии Николай II отрекся от престола и был расстрелян.
Михаил Романов был сыном патриарха Филарета (Федора Никитича Романова) и Ксении Ивановны Шестовой, постриженных в монастырь в 1601 году по приказу Бориса Годунова. После смерти Михаила Федоровича в 1645 году царем стал его сын Алексей Михайлович. У него было много детей, среди которых в дальнейшем и разгорелась борьба за царский престол. Сначала, после смерти отца Алексея Михайловича, царем был его сын Федор Алексеевич, а когда тот умер в 1682 году на престоле оказалось сразу два царя 16-летний Иоанн V Алексеевич и его брат, десятилетний Петр. У них были разные матери. По малолетству детей, к тому же старший Иван, как пишут историки, был слабоумный, Россией управляла их старшая сестра Софья, родная сестра Иоанна. В 1696 году после смерти брата Ивана Петр I стал царствовать единолично, заточив Софью в монастырь.
Впоследствии Петр I принял титул императора.
От чего умирали русские цари?
Ученые предложили посмотреть на российскую историю с медицинской точки зрения и написали об этом книгу «Медицина и императорская власть в России», выпущенную издательством «МедиаПресс», которую можно читать как детектив. А ее сюжеты могут претендовать на открытия…
СЧИТАЛОСЬ, ЧТО:
1. Император Николай I кончил жизнь самоубийством. На самом деле у него была бактериальная пневмония, которой «помогла» депрессия из-за поражения России в Крымской войне.
2. Александр II погиб во время теракта. На самом деле он элементарно истек кровью, потому что доктора не перетянули бедренные артерии.
3. Александр III умер от пьянства. На самом деле его в 49 лет в могилу свели нефрит, проблемы с сердцем и переутомление.
4. Здоровым и румяным цесаревич Алексей выглядел, увы, только на официальных портретах…
Николая I убило горе
Не запоры, кашли и глисты, которые во всей своей красе открылись исследователям, стали главной интригой этой книги. Историков волновали вопросы посущественнее. Ну, например, от чего умер царь Николай I — писаный красавец ростом под метр девяносто, атлет, переносивший на ногах все болячки, которого народ называл железным? Ему этот имидж, кстати, нравился — все свои недомогания он тщательно скрывал: в случае чего прятался от всех в кабинете, ложился на походную кровать, прикрывался шинелью и пережидал, когда само пройдет. Не царь, а мечта любой женщины: не курил, не пил вина даже на официальных приемах, не гонялся за юбками, как его сын Александр II. И вдруг… взял да умер за какие-то три недели, в 59 лет, в самый разгар Крымской войны!
«Самоубийство!» — немедленно вынесло вердикт общество. Советские историки, главной задачей которых была дискредитация царизма, эту идею с энтузиазмом подхватили. Но вот парадокс, поражался на пресс-конференции один из авторов книги, доктор исторических наук Сергей Девятов: за весь XX век никто так и не задался вопросом, что же произошло на самом деле. Чем хороши архивные карточки — тем, что скрупулезно фиксируют всех, кто когда-либо брал эти документы в руки. Так вот: медицинские истории русских царей были не востребованы. Вообще. А зря. В справках и анализах XIX век предстает совсем другим — не таким, каким его изображали в школьных учебниках истории.
Итак: 27 января 1855 года император Николай I заболел банальным гриппом. 9 февраля, почувствовав себя лучше, решил принять участие в смотре лейб-гвардейских батальонов. В открытых санях. В легком плаще и при минус 23! На следующий день опять отправился на строевой смотр. Снова слег. Сильно кашлял. Может, и выжил бы, но тут пришло сообщение о неудаче русских войск в Крымской войне. Мог ли царь поставить свою подпись под документом о поражении России? Нет, конечно. Это все и предрешило. «Николай Павлович умирал от горя и именно от русского горя… Это умирание не имело признаков физической болезни — она пришла только в последнюю минуту, но умирание происходило в виде несомненного преобладания душевных страданий над его физическим существом», — писал потом о нем князь Мещерский. Неделя лихорадки — начало паралича легкого — прощальная депеша в Москву. И невероятное мужество — призвал, например, своего внука, будущего императора Александра III, и сказал: «Учись умирать». И, наконец, смерть… Крайне неудачное баль
замирование: лицо почернело и распухло, народу показали закрытый гроб — отсюда и пошли слухи о том, что царя отравил придворный доктор Мандт. Опровергнуть это или подтвердить мог бы протокол вскрытия, который из медицинской истории таинственным образом исчез, но подробные отчеты врачей о характере отхаркиваний и цвете монарших мокрот убедили исследователей XXI века в том, что смерть Николая I носила естественный характер. И спасибо им за эту реабилитацию — хватит нам расстрелянной царской семьи и царя, погибшего от теракта. Царь-самоубийца российскую историю точно бы не украсил…
Один царь мечтал о женщинах, другой — о работе
А вот сына Николая I Александра II сгубили женщины. Буквально. Врачи неоднократно указывали ему на то, что истощение его организма связано с любовными авантюрами. Но горбатого не исправила даже могила: точно установленный факт — отправляясь к месту своей гибели 1 марта 1881 года, Александр II «повалил на стол молодую жену Екатерину Долгорукую», и это в 63 года! Не опоздай он тогда на смотр, может, и пронесло бы, и народовольцы не решились бы швырнуть свои бомбы… Здесь сели в лужу работники тогдашней ФСО — царской охраны: если бы они немедленно увезли царя после первого хлопка, второго взрыва бы не было! Еще одну оплошность допустили медики. При том, что обе ноги царя были совершенно раздроблены, он мог бы выжить, если бы врачи сразу перетянули ему бедренные артерии, а не поволокли во дворец. Он просто-напросто истек кровью! Ну разве не позор?
А вот с его сыном Александром III связан миф о русском пьянстве — от чего еще мог умереть на Руси мужик в 49 лет?
Высоченный (1 метр 93 см), грузный («настоящий мясник» — описал его один французский журналист), на самом деле пил он немного. Потому что хотел сохранить свежую голову… для работы! Трудоголиком он был, вот кем! Даром, что именно ему и принадлежит знаменитая фраза: «Когда русский царь удит рыбу — Европа может подождать!» Постился 250 дней в году, страдал от тучности, занимался спортом, дрова рубил и никак не мог похудеть. Наверное, потому, что все время сидел и писал указы. Секретарь царям не полагался — вся бюрократическая работа замыкалась на них самих. Но если отец Александра III бегал за каждой юбкой, а его сын Николай II, наоборот, целиком увяз в любви к собственной жене, то этот сосредоточился на работе. К ночным бдениям настолько привык, что медики и императрица взяли с него слово, что он будет работать ТОЛЬКО ДО ТРЕХ НОЧИ! Никто и представить себе не мог, что жизнь его оборвется так скоро. В 1888 году железнодорожный состав, на котором царская семья возвращалась из Ливадии, попал в аварию. Погиб лакей, наливавший императрице сливки в кофе, царская же семья осталась цела. Но серебряный портсигар в кармане императора оказался сплющенным от удара… По всей видимости, травма спины и почек и спровоцировала болезнь, от которой царь в дальнейшем умрет. Началом его конца стал обыкновенный грипп, переросший в пневмонию и давший осложнения на почки. В сентябре 1894-го Александр III простудился на охоте и всего через месяц умер от нефрита, паралича сердца и… переутомления. Вдумайтесь, всего за сутки до смерти он еще рвался в кабинет к письменному столу, за которым в последний раз подписал указ! Его можно назвать жертвой врачебной ошибки: то, что сердце царя было опасно увеличено в размерах, медики узнали только после вскрытия.
Обреченная любовь
Как вообще мог состояться этот брак? — отдельная тема для исследований. В книге есть непрозрачный намек на то, что это Бисмарк подсунул русскому двору бракованную невесту, «кровь которой заражена ядом», дабы лишить русский императорский двор здорового наследника. Может быть… Почему это проморгали родители последнего русского царя? Во-первых, Александр III был уже тяжело болен, во-вторых, параллельно с ним умирал от чахотки другой царский сын, Георгий. В-третьих, якобы матушка Николая II больше желала видеть на месте царя своего младшего, любимого сына Михаила. В-четвертых, Николай II женился по безумной любви, которую нельзя было не уважать. Состояние здоровья будущей императрицы не то что не скрывалось — оно подчеркивалось! Трудно было его скрыть, если перед свадьбой любимым средством передвижения юной леди и внучки королевы Виктории была инвалидная коляска… Что странно? Что и сама она прекрасно знала о том, какой страшный носит ген — от гемофилии умер ее родной брат, затем дядя, а потом, перед тем как родился цесаревич Алексей, и родной племянник. Почему же тогда она обрекала Россию на такие страдания? Наверное, потому, что, будучи немкой, в душе была русской, в том смысле, что очень по-русски думала, что ей повезет…
И без того слабую психику Александры Федоровны подорвало рождение четырех дочерей подряд. Во дворец со своими рецептами — как заговорить плод, чтобы он стал мужским — рвалась целая армия шарлатанов. Дальнейшая ее роковая зависимость от Григория Распутина была предопределена.
Дело в том, что Распутин был ее вторым «ангелом». До этого царская чета обласкала французика Филиппа, который в 1902-м наколдовал императрице ложную беременность (после чего цензура приказала исключить из оперы «Сказка о царе Салтане» слова «родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверюшку»). Рождение долгожданного наследника Алексея тоже приписывалось исключительно талантам Филиппа. А сохранение слабенькой жизни цесаревича- другому «ангелу», Григорию Распутину. Какие, к черту, революции, мировые войны и призраки коммунизма? Несчастные родители могли думать только о войне с гемофилией и спасении цесаревича. «Пусть лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы, — устало бросил однажды Николай II министру Петру Столыпину, откровенно сказав: — Императрица больна. Серьезно больна»… Скорее всего, имелось в виду: «Больна на голову…»
Распутин был прав!
Распутин и правда влиял на цесаревича мистическим образом. Но то, что в начале века считалось глупостью (что гипнозом можно вылечить гемофилию), спустя полвека неожиданно нашло подтверждение. В 1957 году американский доктор Поль Пуансар установил, что «кровотечение у больного гемофилией становится более обильным при эмоциональном стрессе». Баронесса Буксгевден в своих мемуарах подтверждала мысль: «Спокойствие и чувство уверенности, которое исходило от этого человека (Григория Распутина. — Авт.), сказывались на физическом состоянии Алексея. Кровотечение замедлялось. Измученный ребенок погружался в сон, а потом кровотечение окончательно прекращалось». Вот и весь секрет…
Подобное происходило не раз и не два, а сотни раз за жизнь цесаревича, который ни дня не мог прожить без физической боли: любой ушиб, полученный им в детской игре, немедленно приводил к внутреннему кровоизлиянию и мог стать смертельным. «Мальчик имел вид раненого ягненка», — описывал его, восьмилетнего, хромого, не сходившего с рук дядьки, германский кронпринц. То, что у русской империи в лице цесаревича Алексея не могло быть будущего, было ясно задолго до Октябрьской революции. Спустя полвека выяснилось, что Распутин лечил цесаревича правильно.
Царским врачам недоплачивали!
Лейб-медик Я.В. Виллие
«Если вы прочтете эту книгу, вам не захочется быть царем», — предрек на пресс-конференции Геннадий Онищенко. И правда не хочется: вы не представляете, СКОЛЬКО царственных особ умерло от неправильно поставленных диагнозов! Считаем: дочка Николая I Александра, сын Александра II Николай, брат Николая II Георгий (оба — цесаревичи!), младшая сестра последней императрицы Елизавета…
Врачом, кстати, после прочтения этой книги не хочется быть тоже. Оказывается, корни нынешней невысокой оплаты работы медицинских работников следует искать именно в XIX веке. Лечение царей было делом крайне невыгодным. Через всю книгу проходит мысль: царским врачам недоплачивали! Даже самые высокие тарифы на обслуживание пациентов из Зимнего дворца не компенсировали потери от частной практики. «Обязанности лейб-медика, как бы лестны они ни были, отвлекают значительно от практики и вводят в убытки», — фиксировалось в обзоре деятельности Министерства императорского двора в 1894 году. Как платили, в общем, так и лечили…
Очень забавно читать и о том, почему русские цари не носили очков. Думаете, от того, что все они как один были зрячими? Как бы не так! Пользование лорнетом разрушало имидж монарха! Поэтому Александр I, который, кроме того что плохо видел, еще и плохо слышал, прослыл человеком мнительным: а как было им не стать, если он едва угадывал, о чем говорит собеседник на другом краю стола? Очки считались признаком либерализма, поэтому носить их было нельзя по политическим соображениям!
Излишняя перестраховка в этом вопросе компенсировалась удивительным равнодушием к другому. К тому, что русских царей почему-то лечили исключительно немцы. Вслушайтесь: Виллие, Рейнгольд, Арендт, Рюль, Крейтон, Райхфус, Лерхе, Мандт, Карелль, Гирш, Ламсдорф, Лейден… Отец и сын Боткины появились только при двух последних монархах. Все врачи императорского двора, конечно, подвергались тщательной проверке, и не только они — даже их знакомые и родственники. В 1909 году такому «рентгену», например, была подвергнута княжна Гедройц, и начальник Калужского губернского управления доносил начальнику Дворцовой полиции, что, по агентурным сведениям, «названная Гедройц… вела знакомство с лицами, благонадежность коих скомпрометирована». А в 1913-м врач Данилевич был отвергнут дворцовым комендантом Воейковым лишь потому, что в 1905 году он в Витебской губернии «посещал еврейские молельные дома, где будто бы в среде еврейской молодежи произносил агитационные речи». Как оказалось позже, основания для таких проверок были: доктор Лейден, например, регулярно информировал немецкого императора Вильгельма о состоянии здоровья Александра III, которого лечил, и, получается, был классическим медицинским шпионом. Когда же родился последний в истории России наследник царского трона Алексей, больной гемофилией, вопрос его болезни стал предметом государственной тайны, поэтому проверка на лояльность царю стала важнее профессионализма.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Хотелось бы конечно прочитать и о том, какие диагнозы портили настроение Михаилу Горбачеву, Борису Ельцину, Владимиру Путину… Но Геннадий Онищенко ( руководитель авторского коллектива,написавшего книгу) сказал, что по всей видимости мы узнаем только в следующем веке так как слишком это недавнее наше прошлое. И объективна оценка невозможна…
Автор статьи Галина САПОЖНИКОВА, Фото из книги
Ура, фельдмаршал!
220 лет назад, 30 ноября 1794 г., императрица Екатерина II присвоила великому русскому полководцу Александру Васильевичу Суворову звание генерал-фельдмаршала. Это было сделано после окончательного подавления Польского восстания против России и штурма Варшавы, где Суворов сыграл ключевую роль. После того как русские войска вступили в капитулировавшую Варшаву, Суворов, в своем лаконичном стиле сообщил: «Ура! Варшава наша!» Государыня ответила: «Ура! Фельдмаршал Суворов!»
Польское восстание и ликвидация Речи Посполитой
После смерти Потёмкина русские войска на юге возглавил Румянцев. Правда, он отказался от такой чести (ранее Потемкин оттеснил старого полководца от руководства войсками). Когда в Польше началось новое восстание, и императрица двинула войска в Польшу, Суворову снова отказали. Мелкие интриги преследовали Суворова. Он был переведён начальником войск в южную Россию, где ему велели охранять турецкую границу. Суворов занимался укреплением левого берега в нижнем течении Днестра, по его указанию была построена крепость Средняя и город Тирасполь, строились укрепления в Хаджибее (Одессе).
Только обострение событий в Польше заставило Петербург снова призвать Суворова. Польская государственность в этот период находилась на пике своего разложения (подробнее в серии статей ). Польша, из-за деградации своей «элиты», оказалась под сильным влиянием внешних сил – России, Пруссии и Австрии. Екатерина II предложила в 1787 году Польше вступить в союз с Россией, направленный против Турции. Выгоды от этого союза были огромные. Польше предлагали деньги на содержание польского вспомогательного корпуса (войска обещали содержать несколько лет и после войны с Турцией), торговые льготы и турецкие земли в Подолии и Молдавии. Таким образом, Польша могла за русский счёт сформировать ядро боеспособной армии, получить земли на юге, укрепить экономику за счёт торговых льгот. Россия, вступая в союз с Польшей, по сути, гарантировала её неприкосновенность от территориальных притязаний Пруссии и Австрии. Появлялся шанс на преобразование Польши в дружественное России славянское государство.
Однако этот союз блокировала Пруссия и польская «элита». Прусский король Фридрих-Вильгельм II, боявшийся усиления России и Австрии в ходе войны с Турцией, пообещал польскому сейму союз, гарантии независимости, свободы и безопасности Польши. Польские паны предпочли поверить Пруссии. Свою роль сыграла многовековая неприязнь к России и иллюзия, что западные державы совершенно бескорыстно будут поддерживать поляков против русских.
Свою роль сыграла и Французская революция. Польская шляхта, не понимая сути происходящих во Франции событий, стала подражать французским революционерам. Польских панов охватила идея введения новой конституции. В мае 1791 г. о введении новой конституции объявили в Варшаве. Фактически это был государственный переворот.
В Петербурге к перевороту сначала отнеслись довольно спокойно. Однако увидев опасность ситуации, Петербург изменил своё отношение. Польша опасно бурлила. Паны вели страну к новой междоусобной войне. Усилились преследования диссидентов (так называли православных и протестантов). Многие обиженные магнаты стали предлагать Петербургу создать конфедерацию (В Речи Посполитой так называли временные военно-политические объединения шляхты) для восстановления старой конституции. Летом 1792 года в Польшу была введена русская армия. Одновременно в городке в Тарговице была учреждена конфедерацию для борьбы с королем Станиславом, который поддерживал новую конституцию. Императрица Екатерина II, успешно завершив войну с Османской империей, приняла тарговицких конфедератов под свое покровительство. В Польше началась война между приверженцами новой конституции и Тарговицкой конфедерацией. Прусский король Фридрих Вильгельм II, по сути, обманул надежды польских панов и принял сторону России.
Русские войска заняли Вильно, где была создана ещё одна — Литовская конфедерация для восстановления старой конституции. Русские войска также заняли Гродно и Люблин. Польская армия под командованием Иосифа Понятовского, Тадеуша Костюшки и Зайончка потерпела поражение и отошла к Бугу. Многие сторонники новой конституции бежали из страны, а король присоединился к Тарговицкой конфедерации. В январе 1793 года Пруссия и Россия подписали конвенцию о втором разделе Польши. Россия получила западнорусские земли (значительную часть современной Белоруссии и Левобережной Украины). Пруссии отошла западная часть Польши, включая Данцигский округ. Австрия в этом разделе не участвовала. В июле 1793 г в Гродно был подписан русско-польских договор об отказе Речи Посполитой на вечные времена от земель указанных в соглашении.
Русское правительство было удовлетворено вторым разделом Речи Посполитой и желало мира, и стабильности на оставшейся части Польши. У России были другие серьёзные задачи, чем новый раздел Польши. Петербургу было выгодно иметь буфер на границах с Пруссией. Но в Польше мира не было и не могло быть. Польские паны ненавидели Россию и мечтали о мести. С учётом военно-экономического потенциала Речи Посполитой и её внутреннего разложения, воевать в её положении было самоубийством. Однако шляхту это не волновало. Польские паны своим эгоизмом, страстью к авантюрам и развлечениям разрушили великую державу и подвели Польшу к логическому концу – самоубийству.
Группа весьма темных личностей составила заговор и избрала своим лидером популярного генерала Т. Костюшко. Он воевал в ходе Войны за независимость, получил чин генерала, вернувшись в Польшу, вступил в армию Иосифа Потоцкого. За неимением других талантливых генералов Костюшко стал национальным героем. Костюшко заручился поддержкой Франции и возглавил восстание.
Первым выступил генерал Мадалинский, который отказался подчиниться решению гродненского сейма и распустить свою кавалерийскую бригаду в Остроленке. Польские повстанцы перешли прусскую границу, заняли город Солдау, где захватили казну прусских войск. Прихватив
4 апреля 1794 г. направленный для подавления мятежа Мадалинского отряд Тормасова был вынужден отступить, и бросил все орудия. Это небольшая тактическая победа вызвала ликование по всей Польше. 17 апреля началось Варшавское восстание, которое завершилось бойней. Часть русского гарнизона была перебита. Большая часть русского гарнизона штыками проложила себе дорогу из Варшавы. Синхронно восстание началось в Вильно. Поляки внезапно напали на русский гарнизон. Часть гарнизона погибла или попала в плен. Другие прорвались из города.
Костюшко с титулом генералиссимуса объявил всеобщую мобилизацию и собрал большую армию, но она была плохо вооружена. Пруссия ввела в Польшу войска. Пруссаки заняли Краков и стали готовиться к штурму Варшавы, но восстание поляков в тылу (в Великопольше, в областях, незадолго перед тем присоединенных к Пруссии), заставило прусского короля отвести войска назад. Австрийцы также ввели войска в Польше, заняли Краков, Сандомир и Хелм, но этим и ограничились. В Вене считали, что они обеспечили за собой участие в новом разделе и не собирались воевать всерьёз.
Главное командование русскими войсками Екатерина II поручила графу Румянцеву. Старый и больной полководец принял первое и последнее решение, вызвав в Польшу Суворова без санкции императрицы. Лишь задним числом Екатерина написала: «Я послала две армии в Польше – одну действительную, другую Суворова». «Пойдём и покажем, как бьют поляков!» — воскликнул Суворов. В августе он выступил с 8-тыс. отрядом из Немирова, и сделал 560 верст за 20 дней, двигаясь по труднопроходимым дорогам.
4 сентября Суворов разбил под Кобриным польский отряд Ружича. 6 сентября Суворов при Крупчиче, в районе Кобрина, опрокинул отборный 16-тыс. корпус Сераковского. Лучшие польские части, хорошо вооруженные и экипированные, отчаянно бились. Однако Суворов штыковыми атаками своих чудо-богатырей разбил польские войска. Сераковский отступил к Бресту. 8 сентября под Брест-Литовском Суворов довершил разгром корпуса Сераковского. Практически весь корпус был уничтожен. Остатки поляков бежали в Варшаву. Известие о появление Суворова и его непобедимого воинства сильно деморализовало польские части. Костюшко лично выехал к Сераковскому и щедро наградил выживших. При этом он издал приказ о расстреле паникеров и создании частей с пушками для расстрела бегущих.
Понимая, что необходимо удержать инициативу, Костюшко решил атаковать русский отряд генерала Ферзена и не дать ему соединиться с Суворовым. 29 сентября (10 октября) 1794 года в битве под Мацеёвицами войска Ферзена и Денисова разгромили Костюшко. Сам польский диктатор попал в плен.
Суворов, присоединив к себе отряды Ферзена и Дерфельдена, двинулся на Варшаву. 15 октября русские войска у селения Кобылка разгромил отряд Майена. 22 октября русские войска вышли к Праге – сильно укрепленному предместью Варшавы, которое располагалось на правом берегу Вислы. Силы были примерно равны: 20-30 тыс. поляков при 104 орудиях (по другим данным — 200), около 25 тыс. русских при 86 орудиях. 24 октября в ходе ожесточенного боя, в котором погибло до 10-15 тыс. поляков, русские войска взяли Прагу. Пленение Костюшко и страшный штурм Праги парализовали волю большинства повстанцев. Варшава сдалась. В итоге меч Александра Суворова завершил историю Речи Посполитой.
Новый подвиг поставил Суворова выше остальных полководцев. «Ура! Варшава наша!» — написал он императрице. «Ура! Фельдмаршал!» — ответила Екатерина. Чин фельдмаршала и имение в 7 тыс. душ стали наградами полководца. Он также был награждён прусскими орденами Чёрного и Красного орла, а австрийский император прислал Суворову свой портрет.
Суворов крайне милостиво отнесся к оставшимся повстанцам, дал им возможность вернуться к мирной жизни. После капитуляции Варшавы и объявленной Суворовым амнистии почти все войска повстанцев по всей Польше в течение недели сложили оружие. Несколько отрядов ещё некоторое время партизанили, но вскоре сдались и они, или бежали за границу.
Польский король Станислав-Август отрекся от престола и выехал в Гродно, а затем в Петербург. Польское государство было ликвидировано. 24 октября 1795 года в Петербурге была подписана трехсторонняя русско-прусско-австрийская конвенция о третьем разделе Речи Посполитой. Три державы взаимно гарантировали друг другу новые владения, полученные при разделе Польского государства, вплоть до военной поддержке в случае покушения на эти владения любых третьих сторон или попыток восстановления Польши. За Пруссией осталась Варшава, включая Правобережье Вислы, за Австрией – Краков. Территории, перешедши в состав Российской империи, были разделены на три губернии — Курляндскую, Виленскую и Гродненскую. В целом в ходе трёх разделов Речи Посполитой Россия получила русские земли, которые раньше входили в состав Русского государства. Только Белостокский округ отошёл Пруссии, а Галиция Австрии. Коренные польские земли, населенные этническими поляками, отошли Пруссии и Австрии.
Последнее поражение генералиссимуса
Поколения советских людей выросли в убеждении, что, окромя денщика Прошки, иных спутников в жизни прославленного генералиссимуса Александра Васильевича Суворова не наблюдалось. Возможно, так оно и было до 1773 года, когда отец Александра Васильевича — отставной генерал-поручик, скупостью и умением вести хозяйство сколотивший состояние, спохватился: сыну — 43 года, а продолжения роду по мужской линии нет! Холост сын, хотя всем хорош: не мот, не кутила, подвигами своими военными приобрел громкую известность, пользуется расположением императрицы Екатерины Великой, удостоился генеральского чина, не обойден и орденами… Ему бы теперь невесту достойную! Да ведь он и намерения не выказывает!
И решился старик (ему шел семидесятый) самолично устроить счастье любимого отпрыска. Обеих дочерей он уже выдал замуж, получив таким образом некий опыт сватовства, присмотрел Суворов-старший подходящую, по его мнению, девушку — старшую дочь князя Ивана Прозоровского, тоже отставного генерала. Она ему понравилась: статная, полная, румяная, настоящая русская красавица!
Варвара Ивановна, жена А. Суворова
Правда, 23 года, про таких говорят: перестарок! Но и жених не юноша. А что засиделась в девках — понятно: князь Прозоровский в больших долгах и до такой степени стеснен в средствах, что может дать лишь самое ничтожное приданое — 5 тысяч рублей. Кто из выгодных кавалеров на сию бедность польстится?
Короче, Суворов-отец выхлопотал Суворову-сыну кратковременный отпуск с турецкого фронта, и тот прибыл в Москву, чтобы услышать категоричное: “Женись!” “Воля ваша”, — согласился Александр Васильевич, привыкший беспрекословно повиноваться родителю. “Изволением божиим брак мой совершился благополучно”, — письменно извещал Александр Суворов родственников.
Отныне суждено было Варваре Ивановне мотаться вслед за мужем по просторам империи, куда бросала его служебная надобность. Тряские дороги, чужое жилье, неотесанный денщик взамен горничной и кухарки одновременно, гарнизонные дамы непонятного происхождения и ни слова не ведающие по-французски, неразговорчивый благоверный, впадающий в неистовство оттого, что она позволила заказать себе новое платье, поскольку гардероб ее скуден и не соответствует положению
Надо заметить, что Варвара Ивановна с детства не терпела отказов, мягкостью характера и уступчивостью не отличалась, и стоило вспыхнуть семейной стычке, она с холодной надменностью, свойственной дамам, знающим себе цену, метала в генерала стрелы обличения: ваш казарменный аскетизм дурно пахнет, вы скупы до отвращения, вы… вы… вы!.. Завершающий сражения победами, здесь он бывал повержен и растоптан, унижен и оскорблен, однако и под бурными натисками манеры и натуру свою сохранял в целости.
Между тем родилась у них дочь Наталья, затем Варвара еще дважды беременела, но, к горю, оба раза произошли выкидыши. А в сентябре 1779 года нарочный от генерала Суворова доставил в Санкт-Петербург, в славянскую духовную консисторию, челобитную, адресованную “державнейшей государыне Екатерине Алексеевне”, — Суворов просил о разводе!
Податель челобитной брался при необходимости «Доказать и уличить свидетелями” преступление Варвары, однако не учел одного обстоятельства, весьма важного. Императрица в тот период наслаждалась романом с бог знает каким по счету фаворитом — тенором Корсаковым, произведенным в генерал-адъютанты и камергеры с пожалованием знака особого отличия: как и его предшественники, Корсаков носил на груди миниатюрный портрет Екатерины Великой, осыпанный бриллиантами.
Екатерина, изучив прошение, наверное, посочувствовала Варваре Ивановне. Ах, как она ее понимала! Консистории поручено было генералу Суворову отказать, поскольку де “свидетелей и других крепких доводов не изъяснил”. И вообще не туда обратился, а также не уплатил пошлину. Раздраженный жалобщик нанял ходатая-крючкотвора, дело, хоть и останавливаемое препятствиями, вроде бы двинулось, но тут повторно вмешалась императрица, посоветовав князю Ивану Прозоровскому принять собственные меры. В результате Варвара Ивановна, срочно покинув Москву, помчалась в ставку мужа и пала ему в ноги, моля о прощении.
Примирение было радостным и торжественным. Александр Васильевич, человек верующий и богобоязненный, взял себе за обычай каждый конец семейного раздора отмечать в церкви. Граф Суворов облачался в солдатский мундир, графиня Варвара — в простое крестьянское платье, приглашались два-три очевидца, священники. Граф и графиня, встав на колени, долго молились и плакали, прикладывались к образам, били поклоны, воздевали оуки… А в заключение, распростершись на полу перед протоиереем, просил граф Суворов: “Прости меня с моею женою, разреши от томительства моей совести!”
И наступало умиротворение!
Однако в мае 1784 года в столицу нагрянул некий ростовский купец, назвавшийся Иваном Курицыным, и вручил канцеляристу Синода… новое прошение генерал-поручика и кавалера Александра Суворова “о разводе первым браком с женою моею, Варварой Ивановой дочерью, в рассуждении чинимого ею прелюбодеяния”. Что за напасть?! В своем послании на высочайшее имя граф необыкновенно кратко, уклоняясь от подробностей, сосредоточился на главном: “…будучи прощена, она мною принята была по-прежнему в сожитие, но, наруша свою клятву, сделала прелюбодеяние с Казанского пехотного полка секунд-майором Иваном Ефремовым сыном Сырохновым…”
Члены Синода, не забыв отношение государыни к первой скандальной тяжбе, и это ходатайство отклонили, сопроводив его такой массой придирок и замечаний, ссылок на регламенты и указы, что разобраться в них и закоренелому сутяжнику было бы затруднительно. В столице поговаривали, будто опять вмешалась Екатерина. Упрямый же Суворов, закусив удила, то обращался за помощью к Потемкину, то наносил визиты в дома петербургской знати и поливая супругу грязью, всем и каждому трагически живописал свои семейные неурядицы, то требовал, чтобы князь Прозоровский согласился взять назад Варварино приданое…
Наталья Александровна, дочь А. Суворова
Дочь Наталью он отдал на воспитание в Смольный институт, строжайше воспретив ей видеться с матерью. Александр Васильевич и сам с Варварой больше не виделся, а сына Аркадия, родившегося в первый день августа, через два месяца после подачи заявления в Синод, признать не спешил. Покинутой жене назначил пенсию — сначала 1200 рублей в год, потом — 3000 и очень обижался изумлению знакомых: “Помилуйте, граф, это же сущий пустяк! Сейчас любовниц, отправляемых в отставку, награждают поместьями, приносящими 80 000 дохода”.
Аркадий, сын А. Суворова
Сына Суворов все-таки признал после того, как Екатерина Великая во внимание к заслугам полководца назначила 11-летнего Аркадия камер-юнкером к великому князю Константину Павловичу. Назначение приблизило мальчика к царской семье, и надо было позаботиться о его воспитании и образовании. Что же касается изгнанной супруги… Она жила бедно в роли приживалки у родственников, почти не показываясь на людях. Все попытки Варвары Ивановны получить от мужа хоть какое-то воспомоществование тот отбивал безжалостно, как атаку противника. Возмущенный император Павел, наследовавший трон после Екатерины, распорядился провести ревизию имущества несгибаемого полководца, и ему доложили, что у Суворова каменный дом в Москве, 9080 душ крестьян, с которых он имеет 50 000 в год оброку, и на сто тысяч алмазных вещей. “Передайте Суворову, — последовало высочайшее пожелание, — чтобы снизошел к нуждам жены”.
— Мне сие постороннее, — ответствовал Суворов.
Тем не менее Павел проявил твердость: Варвара Ивановна, обнищавшая и одинокая, понаделавшая долгов, поселилась в московском каменном доме. И поднять ей пенсию до 8000 рублей генералиссимуса тоже вынудили. Хотели заставить погасить и долги графини, но Александр Васильевич занял глухую оборону и неколебимо держал ее до самой кончины, последовавшей б мая 1800 года. Даже на смертном одре, когда по традиции отпускаются все обиды и прегрешения, он и словом не обмолвился о супруге.
Она пережила его на шесть лет. И, умирая, простила… На все, господи, воля твоя!
Владимир Свирин
Добавить комментарий