Тема коррупции в современной России представляется крайне интересной, поскольку носит особенный характер, отличный от классических коррупционных схем.
Мы привыкли, что коррупция – это когда чиновники получают взятки за некоторые действия. При этом есть два варианта. Первый – плата за деяния, которые противоречат законодательству. Второй – палата за то, что чиновник и так должен делать по своей службе.
Но в современной России все иначе. Ее элита создавалась в начале девяностых – в процессе приватизации. Для тех, кто пытался создать систему внешнего контроля над Россией, самый простой способ (который, к слову, использовался во многих странах) – это создание коррупционной элиты. И в результате сама система приватизации была сделана максимально коррупционной.
Т.е. все приватизационные сделки проводились с нарушением законов, и их нарушители получали за это деньги. При этом родилась элита, для которой единственным способом обогащения стала приватизация. И следом представители этой приватизационной команды постепенно распространяли свое влияние на всю страну.
В большинстве стран мира предприниматели – это одна группа, а коррупционеры – другая. В России же коррупционеры-чиновники и владельцы наиболее крупных, созданных в процессе приватизации капиталов – это либо одни и те же люди, либо очень тесно связанные меж собой через аффилированные структуры.
Иными словами, эта приватизация, реализованная российскими чиновниками под контролем американских советников, создала очень специфическую элиту. И она вообще рассматривает государство как собственную структуру, которая должна приносить коммерческий доход.
Таким образом Россия – очень специфическая страна, в которой функции формального владельца бизнеса и чиновника – одно и то же. Это два представителя бизнеса. Только у одного бизнес связан с какой-то хозяйственной деятельностью, а у другого – с контролем за бюджетом или иными административными функциями.
Еще раз повторяю: это одинаковые с точки зрения современной российской элиты бизнес-элементы. Она рассматривает должность чиновника как бизнес-проект. А поскольку люди, которые формально являются бизнесменами, сами никогда не были предпринимателями, в бизнесе деле они, как бы помягче выразиться, не очень успешны.
И чтобы, во-первых, обеспечить свой статус и сохранить доход, им требуется любой ценой устранить конкуренцию со стороны реальных предпринимателей. Именно по этой причине в России целенаправленно ликвидируется малый и средний бизнес.
А во-вторых, им нужно постоянно покрывать убытки за счет бюджетных денег. Только речь уже идет не о приватизации активов предприятий, а о приватизации бюджетов и административных функций. Т.е. по факту все чиновничьи административные должности в России приватизированы.
Но в рамках такой элитной схемы невозможно конструктивное развитие. Предприниматель никогда не будет развиваться, понимая, что беззащитен от произвола со стороны чиновников, которые начинают облагать его данью – ну, это же их бизнес!
Если на подведомственной им территории находится кто-то, кто получает какие-то деньги, они тут же берутся за перераспределение денежных потоков в свою пользу. И эта дополнительная нагрузка быстро делает любой бизнес нерентабельным.
Развитие такой системы невозможно в принципе. А для поддержания ее существования и жизненного уровня населения необходим очень мощный входящий поток. В нулевые годы он был обеспечен растущими ценами на нефть. Сегодня этого потока нет, поэтому происходит постоянное ухудшение ситуации.
При этом по-прежнему продолжается приватизация административных функций – уже на уровне мэров городов или ответственных за ЖКХ. И к той коррупции, которая была еще с советских времен (без нее у нас нельзя чинить трубы, рыть котлованы и вести прочую хозяйственную деятельность), добавилась мощная надстройка, связанная с тем, что должности стали бизнес-структурами.
В результате вся практическая деятельность этих структур – вроде подготовки к зиме – была сведена до минимума. Ведь для человека, который рассматривает должность руководителя ЖКХ как бизнес-проект, тратить деньги, которые являются его чистой прибылью, на разное рытье ям и кормление рабочих – это идиотизм.
И это базовая проблема России, в которой, с точки зрения приватизационной элиты девяностых, коррупция – вообще не коррупция. Чиновники приватизировали их функцию, это стало их частной собственностью. Да, в отличие от классической частной собственности она дается на время. Ну и пусть. Можно считать, что это аренда некой доходной лавочки, или контракт, или еще что-то в этом роде.
Как в бизнесе человека назначают по контракту на должность гендиректора, точно так же его берут по контракту на пост чиновника, начальника департамента в министерстве и т.д. И он там занимается бизнесом, т.е. извлекает прибыль из своей должности.
Кстати, отсюда еще одно следствие. Сегодня в России практически невозможно быть назначенным на должность бесплатно. Именно потому что эта должность – это бизнес. И даже если катастрофическое положение дел в некоей сфере требует «сбросить» туда толкового начальника, все равно люди и под ним, и над ним будут от него требовать продолжения этой бизнес-деятельности.
И выходит, что сама должность требует денег. Ибо занимающий ее должен выплачивать «дань системе» – обеспечивать дополнительный доход своим подчиненным, иначе они не будут работать; засылать наверх, ну и так далее.
При этом если в девяностые жизнедеятельность всех систем поддерживалась за счет старых советских профессионалов, то теперь они все уволены. Даже на очень специфических должностях оказываются «эффективные менеджеры» или юристы, которые вообще не понимают, что технически под ними происходит. Им это и не интересно, у них другой функционал – делать свой бизнес. Например так устроено во многом это же ЖКХ.
И когда поступающих денежных потоков недостаточно даже для простого воспроизводства экономики, это неминуемо ведет к разного рода катастрофам. Мы видим неладную ситуацию в космической отрасли и во многих других, где проблема не только экономическая, но и управленческая. Потому что приходят люди, которые вообще не знают свое дело, и им даже учиться не у кого.
И на всем этом фоне я все больше сомневаюсь, что выйти из этой порочной ситуации нам удастся через некие эволюционные механизмы. То есть изменить, например, нормативную базу так, чтобы можно было готовить реальных специалистов, чтобы они постепенно заменяли бизнесменов – и возвращаться к нормальной практике государственного управления. На сегодня все законы и подзаконные акты выстроены под логику того, что любая должность – это бизнес-проект.
И если даже некто абсолютно честный и сведущий окажется на каком-нибудь месте, он ничего не может сделать, потому что будет связан по рукам и ногам этими бизнес-схемами. Так как даже те приемы, которые считаются антикоррупционными (например законы о закупочных конкурсах), направлены на единственное: минимизировать коммерческий запрос чиновников.
При этом ни о каких внятных, измеримых результатах их работы вообще не говорится! И единственная возможность справиться с нынешним экономическим и управленческим бардаком – радикально изменить всю нормативную базу и всю управленческую модель. А это возможно только революционным способом: дескать начиная с этого момента все законодательство (в такой-то сфере) отменяется, точка, пишем новое с чистого листа. Это революция – но как бы точечная, в узком смысле слова. Однако все равно не «эволюция».
Я полагаю, что мы уже перешли некую красную черту и эволюционными методами выйти из нынешнего системного тупика нам не удастся.
Но хочется надеяться, что у власти хватит ума пойти на эту «точечную революцию», которая отменит законодательную и политическую базу поедом поедающей нас сейчас коррупции. Иначе экономическая несостоятельность доведет нас «до Украины», дурным путем которой при нашей тотальной коррупции мы сейчас идем – разве что медленнее.
http://publizist.ru/blogs/26/17784/-
За кису взяли не того и не за то: у нас царит феодализм, а не Медведев!
-
Масштаб медведевской империи
Фильм-расследование Фонда борьбы с коррупцией с Алексеем Навальным в роли ведущего собрал уже 10 млн. просмотров на Youtube и еще 2-3 млн. в «Одноклассниках». То есть его посмотрела примерно одна десятая часть населения России.
Отсутствие опровержений со стороны власти и ее многочисленной обслуги в лице экспертов и политологов заставляет думать, что фильм был правдив. Он доходчиво показал масштаб «империи Медведева», которая де-юре принадлежит благотворительным фондам, но чьим имуществом пользуется премьер-министр.
Именно масштабы «империи Медведева» больше всего поражают воображение: зачем ему столько дворцов и имений? Почему нельзя обойтись государственными резиденциями? На мой взгляд, этот феномен имеет чисто политическое объяснение, и если в нем и есть психологическая составляющая, то она касается психологии Homo Sapiens в целом, а не Медведева персонально.
Чья власть в России?
Наше общество разделено на две неравные части. Одна (меньшая) включена в политическую систему России. Система живет по своим правилам и неписанным законам, которые не совпадают с законами писанными. Эта традиция досталась нам в наследство от СССР, в котором по Конституции вся власть была у Советов, а де-факто у райкомов, обкомов и ЦК КПСС. По форме все решения принимались «по инициативе снизу» и встречались горячим одобрением трудящихся масс. Но по факту сначала была воля партийного руководства, а уже потом организовывались «инициатива» и «горячее одобрение».
Точно так же и сейчас всем и каждому понятно, что большинство органов народного представительства и институтов демократии в России профанированы и выполняют роль ширмы. Устройство реальной политической системы невозможно понять, читая Конституцию.
В результате мы имеем интересную ситуацию. Большая часть жителей крупных городов России живет в состоянии «современного общества», в котором существует свободный рынок труда, больше или меньше защищены права собственности, есть свобода слова, действуют СМИ и порой даже проходят конкурентные выборы. То есть если прищурить глаза и не задаваться ненужными вопросами, похоже на «нормальную» жизнь. Практически все, кто пишет и выступает в СМИ и в соцсетях, проживают именно в этой страте общества, потому может показаться, что в ней «весь народ». Но это не так.
Жизнь людей в малых населенных пунктах и в ряде национальных республик устроена по-другому. Там могут быть свои Кущевки, «ханства» или просто развал и разруха, самый обеспеченный слой в которых – пенсионеры. Эта часть населения мало отражается в политической жизни – за тем исключением, что именно она отдает самую большую часть голосов партии власти.
И, наконец, участники реальной политической системы. В нее входят крупные чиновники, бизнесмены, публичные политики в виде депутатов, мэров и губернаторов, силовики и судьи. И бандиты.
У них разная степень вовлеченности в систему. Предприниматели могут позволить себе «неучастие», но для них поговорка «если ты не занимаешься политикой, она займется тобой» имеет не абстрактный, а вполне конкретный смысл. Ибо вне власти ты быстро становишься жертвой рейдерства, бандитской или полицейской крыши и т.д. Мелкие муниципальные депутаты тоже не являются субъектами системы. Они «отбывают номер» в сельсоветах, не влияя на распределение скудного сельского бюджета. Все остальные если не участвуют в жизни «системы» постоянно, то в любой момент могут быть «призваны».
Дворцы текущих феодалов – это необходимый статус и пафос
Как же устроена наша политическая система? Полагаю, что наилучшим термином, определяющим ее характер, является неофеодализм. То есть всем правит иерархия – по сути безвыборная и уже во многом наследственная: ведь любое голосование у нас идет не по реальным заслугам или проступкам кандидатов, а по задействованным ими ресурсам.
Естественно, если часть общества существует в закрытой для остальных системе со своими правилами игры, у нее формируются и свои нормы поведения. Прекрасный тому пример – блатной мир. Или мир российского дворянства времен Российской империи. Наша элита ковалась в 90-е годы по принципу «кто круче», а степень крутизны определялась в том числе и показательным потреблением. Если пройтись по Заельцовскому кладбищу Новосибирска (такие кладбища есть в любом российском городе) – можно узреть величественные памятники «авторитетам» 90-х, на которых покойные изображены на фоне шикарных автомобилей.
Для человека разумного показное потребление выглядит дикостью, однако оно было и остается существенной составляющей «иерархии» в нашем обществе. Я слышал смешную (и печальную) историю, как один представитель среднего класса поднапрягся и устроил своего сына в «десятку» (десятую гимназию Новосибирска), чтобы отпрыск перезнакомился с детьми элиты и тем обеспечил себе будущее. Но тот оказался изгоем в классе по имущественному признаку и слезно просил родителей высаживать его из машины за квартал от школы – чтобы одноклассники ненароком не увидели негодную машину его предков.
Дикость дикостью, но в Российской империи правящий класс страдал тем же недугом. Основной статьей импорта были предметы роскоши, тысячи крестьян работали целый год, чтобы барин мог купить себе экипаж, приличествующий его статусу. Основной причиной разорения крупных землевладельцев было строительство пафосных замков и особняков.
Кстати и большая часть циклопических сооружений древности служила как раз демонстрации величия и богатства властелинов. И если в политической системе России выстроился неофеодализм, почему он должен был бы отказаться от таких атрибутов феодализма как показное потребление? Стыд перед избирателями?
Россияне привыкли, что их избранники гораздо богаче избирателей, это перестало быть каким-то негативом, это стало нормой – и даже положительным качеством кандидата. «Единая Россия» – партия, в которой супербогатые «представляют интересы» бедных.
Часть участников системы могут себе позволить показное потребление, не скрывая его ни от кого. Вот цитата из статьи еще 2007 года: «Рынок заполнен строящимися суперяхтами, и правят тут бал именно русские. Для них самое главное – у кого самая длинная яхта, самая высокая мачта и самая лучшая отделка. Для русских олигархов яхты – прежде всего знак статуса. Изысканный дизайн их интересует гораздо больше, чем то, для чего яхта используется».
Как минимум в части властной системы показное потребление стало нормой. Если до 2003-го олигархи могли считать себя хозяевами положения в России, то потом главными стали чиновники и силовики. И возникла проблема. С одной стороны, возросший статус требовал более показательного потребления, с другой – был риск разоблачений. В итоге победила все-таки мораль феодализма: чиновники даже средней руки обзавелись такой элитной недвижимостью, в которой никакого потребительского прока нет – лишь голый пафос всему голова.
Также были сделаны шаги к поднятию доходов статусных людей до статусного уровня. Говорят, в 2000-е возникла практика доплаты «правильным» депутатам ГД в конвертах. Тогда же появилась мысль – давайте мы (то есть государство) будем много платить ключевым людям, чтобы их не смогли перекупить наши враги. Эта же идеология была распространена на «наши» НКО и СМИ.
Со временем эти выплаты легализовались. Зарплаты депутатов Госдумы за последние годы удвоилась. Правительство создало и другие легальные инструменты «повышенного кормления». Иных чиновников ставили в советы директоров разных компаний, где они получали изрядные куши. Полезного человека могли сделать и руководителем госкорпорации с астрономической зарплатой.
У других «полезных людей» – скажем, генпрокурора или губернатора – кто не мог совместить госслужбу с кормлением в госкорпорациях, в топ-менеджменте оказывались близкие родственники. Например дети, за которых отцы якобы не отвечают. Откуда в семье высокого чиновника вот эти дворец, яхта, самолет? От сына, он у меня хорошо зарабатывает.
Такое феодальное кормление стало настолько обычной приметой времени, что не вызывает у «голосующего большинства» не только возмущения, но и изумления.
Медведев – первый среди равноудаленных олигархов
Так вот, премьер Медведев находится на самой вершине этой феодальной пирамиды. И вы хотите, чтобы его доходы были ниже, а дворцы скромнее, чем у вассалов, в число которых входят олигархи и руководители госкорпораций?
И в этом смысле расследование Навального, обличающее Усманова и других в заносах в благотворительные фонды, которыми пользуется сюзерен Медведев – бьет мимо сути. Такой взнос – не взятка. Это чисто феодальная дань. Наше параллельное неофеодальное государство имеет свой бюджет – и это тоже не при Путине началось. Давайте вспомним коробку из-под ксерокса, полную наличных долларов, которую задержали на выходе из штаба Ельцина в 1996 году.
В ту пору система решала свои проблемы на конкурентных еще выборах на фоне растущего недовольства населения. И дань вассалов за удержание их феодов формировалась в виде пожертвований на избирательную кампанию. Олигархов приписывали к партиям и кандидатам, чтобы они их финансировали. Позже система модернизировалась – и деньги стали поступать ответственным за выборы, а те уже выдавали их партиям и кандидатам.
То есть у системы появился параллельный бюджет для решения специфичных задач. Каков его размер и насколько велик спектр тех задач – мы не знаем. Но добровольные пожертвования олигархов и госкорпораций, судя по всему – не единственный источник пополнения этого бюджета.
Мы видим странное, алогичное поведение чиновных фигурантов уголовных дел, пойманных при получении или хранении крупных сумм денег: мол я не я и сумма эта не моя! Но чья тогда?
Напрашивается версия: в этой системе расчеты крупными наличными – это некая норма. Это не просто и не только взятка должностному лицу – но еще и дань системе, на которой, как на трех китах и черепахе, держится вся наша государственность. Все так делают. Потому и притупляется осторожность, и тот же пойманный на взятке губернатор Белых искренне клянется в своей порядочности.
Или взять экс-губернатора Сахалина Хорошавина, большая часть имущества которого оказалась в виде наличной валюты (на сумму 700 млн. рублей). Вопрос – это его личные запасы или сумма, приготовленная для передачи еще кому-то?
И возвращаясь к дворцам и прочему достоянию сеньора Медведева, надо признать, что дело тут вовсе не в его личной жадности или тщеславии. Проблема куда глубже.
Давайте спросим себя: а может ли участник названной системы, не говоря уже о ее высшем винтике, отказаться от показного потребления, быть демонстративно скромным? Наверное, сам по себе может. Но это сразу же создаст значительные риски для него: другие могут воспринять его демарш как личную угрозу: «Он откололся от нас, он хочет всех нас сдать!»
И бац – карьера рушится, «и вчерашнее солнце на черных носилках несут».
Поэтому претензия Навального к Медведеву по поводу феодальных владений последнего – не по адресу. Адресоваться надо к тому неофеодализму, что нас обложил – не без помощи тех народных масс, которые окунулись в него не только с головой, но и с какой-то неисповедимой радостью.
«Вот приедет барин, барин нас рассудит», – стало ведущим лозунгом народным, что видно хотя бы по многолетним телемостам с Путиным, где эта крайняя надежда побивает с треском все другие. А это и есть та самая идеология феодализма, впитанная всеми фибрами народными – и потому все те миллионы просмотров ролика с медведевскими замками не возбудили ни на градус наш народ.
А кто пробудит его благоверное сознание, впавшее сегодня в затяжную спячку? Таких трибунов, подлинно народных, на наблюдаемом политическом горизонте нет – и не предвидится, судя по жалким потугам псевдоборцов за счастье народное.
И только Путин, скумекавший всю эту ситуацию, был, есть и будет нашим феодальным и идеальным идолом еще на долгий срок. Медведев же – пророк его. А Навальный, не въехавший в этот запрос и пошедший путем сугубо формальных разоблачений – так и останется посмешищем для миллионов зрителей его поверхностно-разоблачительной муры.
По мотивам
Добавить комментарий