Контакты
Эксперимент «Вселенная-25»: как рай стал адом. Власть образа
Эксперимент «Вселенная-25»: как рай стал адом
Для популяции мышей в рамках социального эксперимента создали райские условия: неограниченные запасы еды и питья, отсутствие хищников и болезней, достаточный простор для размножения. Однако в результате вся колония мышей вымерла. Почему это произошло? И какие уроки из этого должно вынести человечество?
Американский ученый-этолог Джон Кэлхун провел ряд удивительных экспериментов в 60–70-х годах двадцатого века. В качестве подопытных Д. Кэлхун неизменно выбирал грызунов, хотя конечной целью исследований всегда было предсказание будущего для >человеческого общества . В результате многочисленных опытов над колониями грызунов Кэлхун сформулировал новый термин, «поведенческая раковина» (behavioral sink), обозначающий переход к деструктивному и девиантному поведению в условиях перенаселения и скученности. Своими исследованиями Джон Кэлхун приобрел определенную известность в 60-е годы, так как многие люди в западных странах, переживавших послевоенный бэби-бум, стали задумываться о том, как перенаселение повлияет на общественные институты и на каждого человека в частности.
Свой самый известный эксперимент, заставивший задуматься о будущем целое поколение, он провел в 1972 году совместно с Национальным институтом психического здоровья (NIMH). Целью эксперимента «Вселенная-25» был анализ влияния плотности популяции на поведенческие паттерны грызунов. Кэлхун построил настоящий рай для мышей в условиях лаборатории. Был создан бак размерами два на два метра и высотой полтора метра, откуда подопытные не могли выбраться. Внутри бака поддерживалась постоянная комфортная для мышей температура (+20 °C), присутствовала в изобилии еда и вода, созданы многочисленные гнезда для самок. Каждую неделю бак очищался и поддерживался в постоянной чистоте, были предприняты все необходимые меры безопасности: исключалось появление в баке хищников или возникновение массовых инфекций. Подопытные мыши были под постоянным контролем ветеринаров, состояние их здоровья постоянно отслеживалось. Система обеспечения кормом и водой была настолько продумана, что 9500 мышей могли бы одновременно питаться, не испытывая никакого дискомфорта, и 6144 мышей потреблять воду, также не испытывая никаких проблем. Пространства для мышей было более чем достаточно, первые проблемы отсутствия укрытия могли возникнуть только при достижении численности популяции свыше 3840 особей. Однако такого количества мышей никогда в баке не было, максимальная численность популяции отмечена на уровне 2200 мышей.
Эксперимент стартовал с момента помещения внутрь бака четырех пар здоровых мышей, которым потребовалось совсем немного времени, чтобы освоиться, осознать, в какую мышиную сказку они попали, и начать ускоренно размножаться. Период освоения Кэлхун назвал фазой А, однако с момента рождения первых детенышей началась вторая стадия B. Это стадия экспоненциального роста численности популяции в баке в идеальных условиях, число мышей удваивалось каждые 55 дней. Начиная с 315 дня проведения эксперимента темп роста популяции значительно замедлился, теперь численность удваивалась каждые 145 дней, что ознаменовало собой вступление в третью фазу C. В этот момент в баке проживало около 600 мышей, сформировалась определенная иерархия и некая социальная жизнь. Стало физически меньше места, чем было ранее.
Появилась категория «отверженных», которых изгоняли в центр бака, они часто становились жертвами агрессии. Отличить группу «отверженных» можно было по искусанным хвостам, выдранной шерсти и следам крови на теле. Отверженные состояли, прежде всего, из молодых особей, не нашедших для себя социальной роли в мышиной иерархии. Проблема отсутствия подходящих социальных ролей была вызвана тем, что в идеальных условиях бака мыши жили долго, стареющие мыши не освобождали места для молодых грызунов. Поэтому часто агрессия была направлена на новые поколения особей, рождавшихся в баке. После изгнания самцы ломались психологически, меньше проявляли агрессию, не желали защищать своих беременных самок и исполнять любые социальные роли. Хотя периодически они нападали либо на других особей из общества «отверженных», либо на любых других мышей.
Самки, готовящиеся к рождению, становились все более нервными, так как в результате роста пассивности среди самцов они становились менее защищенными от случайных атак. В итоге самки стали проявлять агрессию, часто драться, защищая потомство. Однако агрессия парадоксальным образом не была направлена только на окружающих, не меньшая агрессивность проявлялась по отношению к своим детям. Часто самки убивали своих детенышей и перебирались в верхние гнезда, становились агрессивными отшельниками и отказывались от размножения. В результате рождаемость значительно упала, а смертность молодняка достигла значительных уровней.
Вскоре началась последняя стадия существования мышиного рая — фаза D или фаза смерти, как ее назвал Джон Кэлхун. Символом этой стадии стало появление новой категории мышей, получившей название «красивые». К ним относили самцов, демонстрирующих нехарактерное для вида поведение, отказывающихся драться и бороться за самок и территорию, не проявляющих никакого желания спариваться, склонных к пассивному стилю жизни. «Красивые» только ели, пили, спали и очищали свою шкурку, избегая конфликтов и выполнения любых социальных функций. Подобное имя они получили потому, что в отличие от большинства прочих обитателей бака на их теле не было следов жестоких битв, шрамов и выдранной шерсти, их нарциссизм и самолюбование стали легендарными. Также исследователя поразило отсутствие желания у «красивых» спариваться и размножаться, среди последней волны рождений в баке «красивые» и самки-одиночки, отказывающиеся размножаться и убегающие в верхние гнезда бака, стали большинством.
Средний возраст мыши в последней стадии существования мышиного рая составил 776 дней, что на 200 дней превышает верхнюю границу репродуктивного возраста. Смертность молодняка составила 100%, количество беременностей было незначительным, а вскоре составило 0. Вымирающие мыши практиковали гомосексуализм, девиантное и необъяснимо агрессивное поведение в условиях избытка жизненно необходимых ресурсов. Процветал каннибализм при одновременном изобилии пищи, самки отказывались воспитывать детенышей и убивали их. Мыши стремительно вымирали, на 1780 день после начала эксперимента умер последний обитатель «мышиного рая».
Предвидя подобную катастрофу, Д. Кэлхун при помощи коллеги доктора Х. Марден провел ряд экспериментов на третьей стадии фазы смерти. Из бака были изъяты несколько маленьких групп мышей и переселены в столь же идеальные условия, но еще и в условиях минимальной населенности и неограниченного свободного пространства. Никакой скученности и внутривидовой агрессии. По сути, «красивым» и самкам-одиночкам были воссозданы условия, при которых первые 4 пары мышей в баке экспоненциально размножались и создавали социальную структуру. Но к удивлению ученых, «красивые» и самки-одиночки свое поведение не поменяли, отказались спариваться, размножаться и выполнять социальные функции, связанные с репродукцией. В итоге не было новых беременностей и мыши умерли от старости. Подобные одинаковые результаты были отмечены во всех переселенных группах. В итоге все подопытные мыши умерли, находясь в идеальных условиях.
Джон Кэлхун создал по результатам эксперимента теорию двух смертей. «Первая смерть» — это смерть духа. Когда новорожденным особям не стало находиться места в социальной иерархии «мышиного рая», то наметился недостаток социальных ролей в идеальных условиях с неограниченными ресурсами, возникло открытое противостояние взрослых и молодых грызунов, увеличился уровень немотивированной агрессии. Растущая численность популяции, увеличение скученности, повышение уровня физического контакта, всё это, по мнению Кэлхуна, привело к появлению особей, способных только к простейшему поведению. В условиях идеального мира, в безопасности, при изобилии еды и воды, отсутствии хищников, большинство особей только ели, пили, спали, ухаживали за собой. Мышь — простое животное, для него самые сложные поведенческие модели — это процесс ухаживания за самкой, размножение и забота о потомстве, защита территории и детенышей, участие в иерархических социальных группах. От всего вышеперечисленного сломленные психологически мыши отказались. Кэлхун называет подобный отказ от сложных поведенческих паттернов «первой смертью» или « смертью духа». После наступления первой смерти физическая смерть («вторая смерть по терминологии Кэлхуна) неминуема и является вопросом недолгого времени. В результате «первой смерти» значительной части популяции вся колония обречена на вымирание даже в условиях «рая».
Однажды Кэлхуна спросили о причинах появления группы грызунов «красивые». Кэлхун провел прямую аналогию с человеком, пояснив, что ключевая черта человека, его естественная судьба — это жить в условиях давления, напряжения и стресса. Мыши, отказавшиеся от борьбы, выбравшие невыносимую легкость бытия, превратились в аутичных «красавцев», способных лишь на самые примитивные функции, поглощения еды и сна. От всего сложного и требующего напряжения «красавцы» отказались и, в принципе, стали не способны на подобное сильное и сложное поведение. Кэлхун проводит параллели со многими современными мужчинами, способными только к самым рутинным, повседневным действиям для поддержания физиологической жизни, но с уже умершим духом. Что выражается в потере креативности, способности преодолевать и, самое главное, находиться под давлением. Отказ от принятия многочисленных вызовов, бегство от напряжения, от жизни полной борьбы и преодоления — это «первая смерть по терминологии Джона Кэлхуна или смерть духа, за которой неизбежно приходит вторая смерть, в этот раз тела.
Возможно, у вас остался вопрос, почему эксперимент Д. Кэлхуна назывался «Вселенная-25»? Это была двадцать пятая попытка ученого создать рай для мышей, и все предыдущие закончились смертью всех подопытных грызунов…
Автор: Владимир Шевелев
Власть образа
Для того, чтобы иметь власть в России – не столь важна должность, сколько личный статус. Даже монархическая статусность – не решала вопрос реального властвования. Тезис о царепоклонностве русской политической традиции – предельно поверхностен и спорен. Царь, безусловно, воспринимался как суверен с непререкаемым авторитетом – пока он воспринимался как Царь. Фраза из культового фильма: «Говорят, царь – не настоящий» — не столько шутка, сколько реконструкция.
Должность никогда не защищала от смещения – важно было лицо ее занимающее. В этом отношении Россия всегда была предельно демократична – царем мог быть лишь тот, в ком страна видела лидера.
В России правят не должности – а идеи и соответствие ожиданиям.
Строго говоря, за последние как минимум сто лет – в течении всего 20 века, — наследование власти в России не было связано с занятием должности прежнего первого лица.
То есть, практически никогда человек, который действительно становился новым лидером страны, не получал должность (или совокупность должностей) которую перед этим занимал прежний лидер.
И наоборот, практически никогда тот, кто после ухода прежнего лидера занимал его формальное место – не становился на деле новым лидером страны – обычно он относительно быстро это место терял, а само оно подчас вообще утрачивало первостепенное значение.
После смерти Ленина его должность – Председателя Совета Народных Комиссаров, — занимает Алексей Рыков. Сталин при этом вообще не переходит на какую-либо новую должность: он остается на должности Генерального секретаря ЦК, которую занял еще при Ленине, причем эта должность, как известно, тогда вовсе не означала первого места в партийной иерархии: первым человеком в партии тогда скорее считался Зиновьев – но никак не Сталин. Сталин при этом занял пост главы правительства даже не тогда, когда победил во внутрипартийной борьбе (1929 г.) а лишь в 1940-м году. И лишь тогда к этой должности возвращается значение поста «номер один» в стране.
После смерти Сталина его должность – Председателя Совета Министров — занимает Георгий Маленков, которого через два года сменяет Николай Булганин – и ни один из них не становится новым единоличным лидером. Следующий после Сталина в череде персонального лидерства Хрущев после его смерти был и первоначально оставался лишь одним из секретарей ЦК. Правда, в сентябре 1953 года он получает новообразованный пост Первого Секретаря ЦК – но в партийно-политической смысле значительно больший вес и авторитет имеют такие тяжеловесы, как Вячеслав Молотов и Лазарь Каганович, занимавшие всего лишь посты Первых Зампредов Совмина, но по своему значению превосходившие и Маленкова, и Булганина, и Хрущева, а также Ворошилов, сменивший после смерти Сталина на посту Председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Шверника.
Причем если ранее Калинин и Шверник на этом посту играли большей частью декоративно-представительскую роль, Ворошилов хотя и не вернул ему то значение, которое у этого поста было первоначально при Каменеве и Свердлове (реально – второй пост в государстве после Предсовнаркома) – то, во всяком случае, придал ему определенную политическую значимость.
Хрущев формально и во многом реально остается лишь «одним из» первых лиц до осуществления им при поддержке армии и КГБ партийно-государственного переворота и низложения старого коллективного руководства (т.н. «антипартийная группа»). И лишь тогда он занимает пост Председателя Совета Министров и официально первым лицом в стране. Только тогда этот пост вновь приобретает значение первого в стране.
После отстранения Хрущева в октябре 1964 года будущий первый лидер Леонид Брежнев именно этого, первого поста и не получает: он наследует лишь должность Первого Секретаря ЦК КПСС. Официально первый пост Предсовмина достается Алексею Косыгину и некоторое время руководство остается коллегиальным в виде официального триумвирата Брежнев, Косыгин, Подгорный (с 1965 года занявший пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР).
При этом реально на лидерство претендует Александр Шелепин – секретарь ЦК, Первый Зампредсовмина и Председатель комитета партийно-государственного контроля ЦК КПСС и Совета Министров СССР.
Лишь преобразовав в 1966 г. на XXIII съезде КПСС свою должность в должность Генерального Секретаря (которую ранее занимал только Сталин), сумев сменить Шелепина и оттеснить Косыгина, Брежнев к 70-и годам становится единоличным лидером – и лишь тогда первым постом в стране становится пост Генерального Секретаря. При этом следует отметить, что ранее этот пост был первым лишь примерно в течении десяти лет – между победой Сталина во внутрипартийной борьбе к 1929 году и до занятия им должности Предсовнаркома в 1940.
Но и теперь этот пост остается самодостаточным всего несколько лет: до 1977 года, когда Брежнев отправил в отставку Подгорного и занял вместо него место Председателя Президиума Верховного Совета. То есть только с 1977 года пост официального Главы государства становится первым постом в стране.
Следующие наследования формально происходили через наследование сначала поста Генсека, а затем – избрание на ближайшей сессии Верховного Совета на должность Председателя Президиума.
Правления обоих лидеров, наследовавших Брежневу, были крайне недолговременны (Юрий Андропов 11.1982 -02.1984 и Константин Черненко 02.1984-02.1985), но в интересующем нас плане можно сказать, что Андропов становится реальным первым руководителем не за счет занятия поста Генсека, а сам пост занимает во многом за счет контроля над КГБ, а Черненко, даже заняв этот пост, так и не успел стать реальным первым лицом.
После смерти последнего Горбачев наследует пост Генсека, но тот пост, который сочетался с ним, начиная с Брежнева – пост Председателя Президиума ВС – с ним разъединяется и достается Андрею Громыко.
Интересно, что заняв пост руководителя партии, Горбачев все время испытывает некий субъективный дефицит полномочий – и последовавшее свое недолгое правление требует себе все новых постов – и занимает их. Почти каждый год своего правления этот оставивший мрачную память руководитель заново избирался или переизбирался на ту или иную, старую или новую должность.
В 1985 году он избирается Генсеком.
В 1986 году он переизбирается на эту должность на XXVII Съезде КПСС.
В 1988 году избирается вместо все-таки смещенного им Громыко Председателем Президиума Верховного Совета СССР.
В 1989 году он избирается уже на новую должность Председателя Верховного Совета СССР.
В 1990 году избирается Президентом СССР, а затем на XXVIII Съезде КПСС переизбирается на пост Генсека.
Но даже это вообще небывалое для страны совмещение должностей, с небывалой формальной концентрацией властных полномочий не помогает ему выиграть борьбу с Ельциным, который оспаривает его власть сначала в должности Председателя Верховного Совета РСФСР, а затем, уже в должности Президента РСФСР, практически отстраняет его от власти.
При этом надо отметить, что последняя должность тогда вовсе не является высшим постом даже в России – это лишь высшее должностное лицо, подотчетное Съезду и Верховному Совету РСФСР (РФ), формально им подчиненное. Ельцин свой пост делает юридически первым, последовательно низложив Съезд Народных Депутатов СССР, Президента СССР и Съезд Народных Депутатов РФ.
Таким образом, мы видим, что никогда в описанных ситуациях новый реальный лидер страны не становился таковым исключительно в силу того, что получал должность своего подлинного предшественника.
Наследование все время носило некий двойной характер, двойное измерение, подчас даже тройное: после ухода прежнего лидера один человек (или орган) занимал его официальную должность (Рыков, Маленков, Косыгин, Громыко, Съезд Народных Депутатов России), другой — играл роль неформального первого лица (Зиновьев, Берия и Молотов, отчасти – Шелепин, Лигачев), третий – во всех этих перипетиях, занимая подчас вполне второстепенный пост вел свою игру и свою борьбу – а результате становился реально Первым лицом и уже фактом своей личной победы делал этот второстепенный пост – не только реально главным, но и официально признаваемым таковым.
Сталин своей личной победой превращает в Главный Пост пост Генсека, — а затем возвращает это значение посту Председателя Совнаркома.
Хрущев своей победой превращает пост Первого Секретаря в доминирующий, а затем вновь возвращает первостепенное значение посту Предсовмина.
Брежнев, утвердив свое лидерство, делает вновь первым пост Генерального Секретаря, а затем впервые в Советской истории в таковой превращает ранее номинальный пост Председателя Президиума Верховного Совета (ранее – ВЦИК).
Горбачев все время ищет новых постов и новых легитимаций – но, даже имея всю возможную концентрацию полномочий, не может эффективно соревноваться с Ельциным.
Последний сам придумывает себе пост Президента РСФСР – и в конце концов делает его и реально и официально главным.
Новый лидер не становился таким в силу факта занятия прежнего перового поста: он сначала побеждал соперников, в том числе и тех, кто наследовал этот пост, — и затем уже занятый им пост превращал в главный.
Можно, конечно, возразить, что в большинстве описанных ситуаций лидером просто становился не тот, кто занимал первый государственный пост, а тот, кто был первым в партии. Однако это – лишь кажимость.
В 1924 году первую роль в партии играл не Сталин, а Зиновьев. В 1953 – не Хрущев, а скорее Молотов. А Горбачеву в борьбе с Ельциным мало помогла первая должность в КПСС – как, впрочем, и пост Президента СССР.
То есть наша история столетия и впрямь свидетельствует в пользу изречения: «Не место красит человека – а человек красит место».
Собственно только два человека в послереволюционной России становились на деле первыми лицами страны формально на том основании, что они занимали должность своего предшественника – и эти два человека: Андропов и Путин.
И обоих объединяет то, что они перед этим занимали посты руководителей госбезопасности и затем на некоторое время получали реальную вторую должность в стране: Андропов за полгода до прихода к власти стал Секретарем ЦК по идеологии (практически – Второй секретарь), а Путин за такой же примерно период стал Председателем Правительства.
Одновременно интересно и то, что в описанный период до них дважды лидеры госбезопасности претендовали на первое место в стране после ухода предыдущего лидера: Берия в 1953 и Шелепин в 1964-67, однако, не занимая официального первого поста – проигрывали эту борьбу.
Отсюда – некоторое наблюдение:
никогда в описанный период человек, официально принявший первый пост у своего предшественника, не становился реально первым лицом, если он при этом не контролировал спецслужбы;
никогда лидер спецслужб не становился первым лицом в государстве, если после ухода предыдущего первого лица ему не удавалось сразу овладеть первой официальной должностью;
вывод – может быть сделан самостоятельно.
При этом и еще один аспект проблемы современного отечественного транзита власти.
Во всех описанных ситуациях новый лидер, становившийся реальным преемником, имел некую группу поддержки из числа подчас заметно более влиятельных, чем он, представителей властной генерации. Кто-то всегда первоначально своей поддержкой позволял ему вести успешную борьбу в рамках коллективного руководства.
У Сталина это были сначала Зиновьев и Каменев. Затем Рыков и Бухарин. У Хрущева – сначала Маленков, затем — Молотов и Каганович, а затем – Жуков. У Брежнева – Шелепин, Семичастный, затем Подгорный. У Горбачева – Громыко и Лигачев с Рыжковым. У Ельцина – как минимум Съезд Народных Депутатов РСФСР (РФ) и «демократы первой волны».
Все названные с разной степенью жесткости были политически (или физически) уничтожены своими протеже.
Единственное, пожалуй, исключение: Хрущеву приход к единовластному лидерству (победы над Молотовым и Кагановичем) обеспечил не только Жуков, но и сыгравший тогда чрезвычайно важную роль Александр Шелепин. Жукова Хрущев сместил через полгода. Шелепина – не счел опасным для себя… И Шелепин сместил Хрущева в октябре 1964 года: но приведенный им к власти Брежнев ошибки Хрущева решил не повторять…
Все это история. Иногда – давно прошедших дней. Кто-то считает, что историю учить и познавать – нужно. Кто-то полагает, что она никого и ничему не учит. Был в стране, скажем, такой лидер, который однажды официально заявил, что история его мало волнует – для него, по его словам, значительно важнее является современность. Звали его Михаил Горбачев, и сказал он это на встрече с французскими журналистами перед первым визитом во Францию. Оно и оказалось видно в последующие годы его правления.
Но в России правят не должности – в России правят соответствие ожиданиям – и идеи, воплощенные в образе того, кого страна признает своим лидером.
Добавить комментарий