Вера Кузьмина, г. Каменск-Уральский

Слева грабли, справа вилы…

Слева грабли, справа вилы,
наверху — колокола…
Ночью бабка приходила,
за собой меня звала.
Слева — зона, справа — зона,
снизу — глина и песок…
Ночью плакал нерожденный,
неслучившийся сынок.
Ни любимого, ни сына,
только детский плач во сне.
Разлюбив, стреляют в спину
в нашей горестной стране.
Полюбила — не случилось,
пью бессонную тоску.
Я была тебе — навырост,
как Россия — чужаку.
Приняла — уже не плачу.
Не держу — иди один.
На Руси не бьют лежачих —
ты ведь тоже чей-то сын.
Сыновьям — дворы острогов,
войны, драки, палачи.
Бабка, легче возле Бога?
Или так же — не случи…
Знать бы, где сшибет да жамкнет,
где не золото, а медь.
Доходил бы кто за мамкой —
я б согласна помереть.

На осевших сосновых воротах…

 

На осевших сосновых воротах
Досыхает рыбацкая сеть.
Мне охрипшей прокуренной нотой
Над провинцией тихой лететь.

Здесь ответы — лишь «по фиг» и «на фиг»,
Здесь, старушечью келью храня,
С черно-белых простых фотографий
Перемершая смотрит родня,

Здесь в одном магазине — селедка,
Мыло, ситец, святые дары,
А в сарае целует залетка
Внучку-дуру — бестужи шары.

Половина из нас — по залету
Заполняет родную страну…
Мне охрипшей прокуренной нотой
По верхам — по векам — в глубину —

В ласку теплой чужой рукавицы,
В стариковский потертый вельвет…
Дотянуть. Долететь. Раствориться.
Смерти нет. Понимаете? Нет.

Вера Кузьмина, г. Каменск-Уральский

Остановочка

 

Остановочка —
Дюже холодно,
А надеяться —
Лишь на Воланда.

А ругаться, блин,
Лишь по матери —
Ни автобуса,
Ни хрена тебе.

Днем курили тут,
Семки лускали.
Остановочка —
Доля русская.

Прямо в пазуху
Дует ветер нам.
С остановками —
Кюхельбекера…

Сколько ждать еще?
Нам неведомо.
С остановками —
Грибоедова…

На Руси дворцы,
Залы-залищи.
…а в глухой степи
Замерзал ямщик…

Мне б домой теперь,
Чай да в коечку,
Да услышать бы —
Беспокоишься.

К черту брюлики,
Водку бочками.
Папиросного
Огонечка бы…