Контакты
Бунт – единственное волеизъявление, которое наша власть оставила народу
Статья из Сети — очень даже правильная и логичная. Понятно, что любая власть в любой стране и в любое время стремится законсервировать на вечные времена такое состояние — властвовать и пользоваться всеми преимуществами её обладания. Но это неизбежно приводит к застою, загниванию, ибо любая движуха к развитию и совершенствованию прекращается: зачем, если им и так хорошо? «От корма кони не рыщут, от добра добра не ищут». И, чтобы сохранить свою власть, верхи пускаются на все тяжкие: защищает себя любимых от любых поползновений и попыток покушения на неё. Это естестественно. Но. Если бы власть заботилась не только о себе, но и о тех, за чей счёт она благоденствует… Увы и ах — такая идиллия бывает только в сказках и в утопических прожектах)
А в реале конфликты между верхами и низами неизбежны: устремления тех и других полярны. И пора бы всем нам понять и зазубрить как дважды два — четыре, что к бунтам революциям приводят действия самих верхов в первую очередь. Социальная несправедливость, усиливающаяся эксплуатация, попрание человеческого достоинства, падение жизненного уровня, отсутствие национальной идеи — эти факторы и толкают низы на бунты и революции. Понятны страшилки зажравшейся верхушки про майдан, ибо он может лишить их райской жизни но вопёж определённой части низов про раскачивание лодки… Это либо дураки, либо зомби, либо холуи.
Надо напоминать верхам, кто в доме хозяин, кому по Конституции принадлежит власть в стране и не просить, а требовать, брать их за кадык, фаберже и другие чувствительные места и требовать соблюдения прав и обязанностей не только для низов, а и для верхов. Всеми способами, вплоть до бунтов. Иначе удачи не видать. А теперь статья.
Вся нынешняя система российского политического управления держится на двух достаточно явных постулатах.
Первый такой: «Если народ не бунтует – значит, он всем доволен». Звучит, прямо скажем, немного вызывающе, поэтому совсем уж «в лоб» его редко озвучивают – однако в том, что на деле руководствуются именно им, сомнений нет. И такая постановка вопроса, как ни странно, работает! Прежде всего, очевидно, за счет простоты.
То есть буквально: никакие там соображения «моральности», «логичности», «верности предыдущим обещаниям», тем паче «милосердия» и т.п. роли не играют. И если властная группировка решила (нашла для себя выгодным и целесообразным) провести некое решение – она его проводит, и остановить ее может только реальный бунт. Причем всякое «бурление в интернетах» за бунт, естественно, не считается.
Более того: за долгие годы данный принцип у власть предержащих тоже эволюционировал и теперь звучит еще круче: «Если не бунтуют – значит, одобряют». То есть само по себе отсутствие бунта уже на полном серьезе воспринимается как властью, так и ее бесчисленной челядью как знак одобрения всех ее действий населением. «Вот же, – говорят нам, – смотрите: на улицах все спокойно, люди ходят в булочную, гуляют с детьми в парке, урны не переворачивают; значит, они нас полностью во всем поддерживают!»
От такой простодушной и прямой постановки вопроса можно долго возмущаться и пускать пузыри от гнева; тем не менее стоит признать, что возразить властным «прагматикам», как они сами себя называют, не так-то легко.
Удобство для властей, пользующихся критерием «отсутствие бунта» – в его универсальности. То есть наши власти, установив, что он «прекрасно работает», постепенно полностью упразднили все прочие формы обратной связи «народ-власть» – за ненадобностью. Прежде всего, конечно, выборы – которые обессмыслили разными «поправками» до почти советской ритуальной процедуры «демонстрации лояльности». Заодно основательно прижали СМИ – так, что реально массовые из них или исчезли, или уже не имеют возможности ставить острые и «неудобные» вопросы, поднимать «неудобные» темы.
А в последнее время практически прикрыли даже чисто декоративные формы обратной связи, типа «общественных слушаний» или «Общественной палаты», превратив их в пустую говорильню. Одно время на волне Болотной и Сахарова президент призывал выдвигать «общественные инициативы», которые якобы подлежали рассмотрению в Государственной Думе, «если они наберут более 100 тысяч подписей». Сколько реально было выдвинуто и рассмотрено таким образом? Правильно – нисколько.
За последние 10 лет власти делали буквально все, что хотели, и лишь пару раз основательно сдавали назад – оба раза это было в результате бунта. Первый – после пресловутой «монетизации льгот», когда пенсионерские «перекрытия магистралей» в конечном итоге «залили деньгами» (которые первоначально никто не собирался тратить). И второй раз – в 2011-12 гг., когда после стотысячных демонстраций власти вдруг резко сдали назад в области политических свобод, мигом либерализовав процедуру создания партий и разрешив выборы губернаторов (хотя еще за год до этого Медведев говорил, что «выборов губернаторов в России не будет в ближайшие сто лет»).
Однако есть и второй постулат, к которому власти, в отличие от Общественной Палаты, относятся трепетно: это «борьба с Майданом». На самом деле этой «борьбе» уже больше 10 лет, раньше она еще называлась «борьба с оранжевой угрозой». На эту борьбу бросаются огромные силы и средства, о ней постоянно гудит агитпроп, непрерывно создаются целые «общественные движения», цель которых – именно «не допустить майдана».
Что власти говорят о «майдане» (причем, похоже, сами в это верят?) Майдан – вещь простая: это Апокалипсис. Конец всего. То, Чего Ни в Коем Случае Нельзя Допустить. Потому что Майдан – это однозначно происки врагов, шпионов и Госдепа, он означает хаос, массовые убийства, пожары, разруху, мрак, глад и конец Руси Великой. Майдан – это то, что хотят враги. Это ужас.
А теперь давайте сравним первый и второй постулат нынешних российских властей. С одной стороны, «нет бунта – значит, нас одобряют»; с другой – «майдан – это самое ужасное, что только может быть на свете, хорошего майдана не бывает».
Получаем любопытную вещь: с одной стороны, все формы обратной связи общество-власть, кроме прямого бунта, режимом заботливо дезактивированы, выключены. СМИ, выборы, даже любые формы «общественных слушаний» – все превращено в труху. Власти практически открыто говорят, что готовы прислушаться только к бунту.
Забавный пример такого отношения: в свое время Володин, еще зам главы АП, отвечающий «за внутреннюю политику», пригласил «к себе на дачу» избранных «политологов» для разговора по душам. Там в числе прочего кто-то осмелился поднять тему скандального снятия «по подписям» Демкоалиции в Новосибирске. Посмеявшись, Володин прокомментировал в том духе, что «если бы оппозиционеры реально собрали, как они говорили, 15 тысяч подписей, то эти 15 тысяч могли бы прийти к новосибирскому избиркому и показали бы там себя!» А если, дескать, не пришли, то и говорить не о чем.
Таким образом, Володин фактически открыто признал, что для него аргументом был бы как минимум несанкционированный митинг – 15 тысяч для миллионного Новосибирска довольно много – а «еще лучше», наверно, и массовые беспорядки. Тогда бы, глядишь, и подписи бы «признали».
Бунт как бы признается единственным «легитимным возражением», к которому власть готова прислушаться. И одновременно он же, но под названием «майдан», трактуется той же властью как едва ли не самый страшный, смертный грех и предательство! Да-да, ведь отличить бунт от майдана на самом деле практически невозможно.
В итоге получаем очень и очень интересную концепцию, по которой де-факто живет нынешняя российская власть: повлиять на нее законным образом нельзя; но и бунтовать против нее тем более нельзя, «потому что майдан!» И при этом отсутствие бунтов само по себе означает полное одобрение власти народом.
Попросту говоря, нынешняя власть вообще ничего иного кроме как «одобрять ее целиком и полностью» своему народу не оставляет. Даже теоретически. В своем роде совершенная, полностью герметичная конструкция. Этим она, конечно, очень похожа на Советскую власть (не зря нынешний режим так тянется все время к советским образцам). Советы ведь тоже исходили из постулата, что «трудящиеся не могут восставать против Советов, поскольку Советы – это власть самих трудящихся; разве ж можно восставать против собственной власти?!» Этим софизмом закостенелые под закат СССР большевики глушили всех недовольных довольно успешно практически вплоть до своего схода со сцены в 1991.
В нынешней конструкции властей в РФ уникально то, что такого оправдания как у Советы у них нет. Они ведь не «власть трудящихся». То есть никаких обоснований, почему, собственно, народ эту власть должен только одобрять, без каких-либо иных опций, просто нет. Они не «трудящиеся», не «помазанники божии», не «дух русской нации», не «самые умные, красивые и успешные». Можно было бы сказать, что «их избрало большинство» – но это говорить представители режима очень не любят (скажем, в речах Путина практически не встречается слово «избиратели»). И это понятно: если говорить о том, что «нас выбрали», значит, придется подразумевать, что «могут и не выбрать» – а такая опция, как мы помним, в наборе, предлагаемом властной группировкой, отсутствует.
Алексей Рощин
➡ Источник: https://publizist.ru/blogs/108984/20015/-
Добавить комментарий